Шпион под подозрением. Спасские ворота

Тем летом все сложилось иначе. Стоял жаркий августовский день, и Анатоль страшно спешил. Тогда ему казалось, что жизнь вот-вот закончится. С Ленинградского вокзала, где он целый час напрасно прождал Сильвию, Анатоль рванулся домой. По инструкции нужно было выйти на связь на следующий день в то же время, и так — четыре дня подряд. Что делать дальше, инструкция умалчивала.

Пробегая по двору, где как обычно играли дети и судачили кумушки, он краем глаза заметил два креста, нарисованных мелом сверху на левой половинке дверей парадного. Два обычных крестика. Анатоль был настолько уверен, как, впрочем, и все они, в собственной неуязвимости, что запросто мог не взглянуть на дверь подъезда и пропустить предупреждение о смертельной опасности. Он с лету остановился, как вкопанный, еще не веря своим глазам и не замечая, с каким любопытством кумушки уставились на странного соседа. Его первой мыслью было: ошибка, совпадение, — просто ребятишки, балуясь, разрисовали мелом дверь. Но присмотревшись, он увидел, что крестики обведены кругом — тем самым случайность исключалась.

Сигнал имел только одно значение: беги немедленно. Спасайся. Других инструкций больше не будет. Никогда.

В отдалении за стенами сарая послышался вой. «Должно быть, бродячая собака, а, может, волк», — подумал Анатоль, вглядываясь в чернильный мрак за грязным оконным стеклом сарая.

В тот день он мотался, как угорелый, зная, что от этого зависит его жизнь. Через три ступеньки взлетел к себе домой, побросал в старый чемодан вещи, прихватил с собой объемистый пакет, завернутый в полиэтилен, и рванулся сюда, на лодочную станцию. Он еще надеялся, что здесь его будут ждать Андрей или Сильвия. Но, как и сейчас, он не встретил тут ни души. Тогда Анатоль соорудил тайник и спрятал в него пластиковый пакет, хорошенько запомнив приметы. Он действовал строго по инструкции: «Никогда не уничтожайте аппаратуру, спрячьте ее. Обязательно наступит момент, когда она может пригодиться. Не забывайте, где вы ее спрятали, сколько бы ни прошло лет».

«Они могут гордиться таким учеником», — усмехнулся про себя Анатоль, представив себя со стороны.

На грязном полу промерзшего сарая сидит весь зеленый от страха мужик с бородой — пай-мальчик, всегда прилежно учивший уроки… Он беззвучно расхохотался и продолжал смеяться, пока не потекли слезы.

А ведь, положа руку на сердце, он не сомневался, что найдет пакет на месте. Там лежала загерметизированная двумя прижимными винтами металлическая коробка, завернутая в толстую полиэтиленовую пленку и для надежности еще залитая сверху смолой. Все это Анатоль сделал собственными руками.

15 декабря

На рассвете милицейский патруль заметил старика, ковылявшего по льду замерзшей реки. Он нес подмышкой какой-то сверток. Милиционеры решили, что это один из чудаков, занимающихся подледным ловом, и проводили его равнодушным взглядом.

«Моторола» была чудом британской радиотехники шестидесятых годов и предметом гордости английских инженеров, сумевших приспособить обычную портативную рацию «уоки-токи» для разведывательных целей. Ее переделали для передач азбукой Морзе и снабдили телеграфным ключом. Работала «Моторола» в любительском шестиметровом диапазоне, мощность ее не превышала четырех ватт, а радиус действия — трех миль. Этого вполне хватало. Передатчик предназначался для коротких сеансов связи — максимум пятнадцать-двадцать секунд — с использованием сокращенного кода.

А когда эксперты решили, что и такой вид связи опасен, ибо не исключался перехват, «Моторолу» рекомендовали использовать лишь в двух случаях: для намеренной дезинформации контрразведки противника или для вызова резидента условным сигналом на встречу в заранее оговоренное место.

Ценность передатчика состояла в его простоте. Он был заранее настроен на частоту пятьдесят четыре мегагерца, а антенной мог служить кусок обычной проволоки.

Поначалу были трудности с питанием — пальчиковые батареи в Москве так просто не купишь, — но если удавалось их достать, то «Моторолу» можно было спрятать в портфель или хозяйственную сумку и безбоязненно выходить на связь прямо с улицы, из магазина, из едущего автобуса или такси.

Так Анатоль и поступил: вечером послал в эфир шифровку о встрече условным кодом «ZA» из такси, сворачивавшего с площади Революции на проспект Маркса.

Через миллисекунду на другом берегу Москва-реки, в британском посольстве, заработал цифровой детектор, зафиксировав частоту передачи и ее содержание. Диапазон УКВ прослушивался круглосуточно, изо дня в день, из года в год, и хотя мало кто воспринимал всерьез такую предусмотрительность, считалось, что раз аппаратуру завезли в посольство, то она должна работать.

Саша распрощался с ней на пороге контрольной зоны Шереметьево-1. В такси на пути в аэропорт Лена все хныкала, что не хочет улетать.

— Зачем, Саша? Вдруг тебе понадобится моя помощь?

— Поверь, так будет лучше. К тому же ты скоро вернешься.

Из-за стекла пассажирского загона Лена смотрела ему вслед, надеясь, что он обернется и помашет ей на прощание. Но он не обернулся.