Шпион под подозрением. Спасские ворота

Вернувшись в камеру, Долинг повалился на койку и закрыл глаза. Он вспоминал Москву — Сокольники, зоопарк, «Дом Книги» на Калининском проспекте, где он однажды встречался с Аркадием. Тот его ждал у отдела плакатов прямо напротив входа в магазин. Долинг пристроился в очередь студентов, которые покупали наглядную агитацию в неимоверных количествах, чтобы оклеивать ей стены общежития — настоящие обои стоили гораздо дороже.

Итак, его ждал Аркадий, старина Аркадий. Он стал еще толще с тех пор, как они виделись в последний раз. Когда это было? Бог мой, прошло уже четыре года! Но Аркадий был все такой же, с той же бородой, с теми же шуточками, с упрятанным глубоко в карман пухлым конвертом. В нем лежали фунты стерлингов вместе со специальным разрешением таможни, если кто-то поинтересуется. Все очень мило и в рамках закона.

Они выпьют вместе несколько чашечек кофе, и Аркадий между делом объяснит, что эти деньги — лишь залог их дружбы. Просто они симпатизируют Долингу и предсказывают ему блестящее будущее.

Разумеется, Долинг не обманывался сладкими посулами. Он все понял с самого начала. А началось это в первый год его обучения на русском отделении в Оксфорде. Неожиданно умер отец, оставив после себя сына-студента, неработающую жену и кучу долгов.

Конечно, можно было попросить стипендию, но на двоих ее все равно не хватило бы, а зарабатывать мать Долинга уже не могла по возрасту. Поэтому на семейном совете решили, что он оставит учебу и пойдет работать к своему дяде в кондитерскую на Ковент-Гарден.

Все так бы и было, но за две недели до конца рождественского семестра русский клуб в Оксфорде организовал прием для советских преподавателей, приехавших прочесть цикл лекций в университете. На вечере Долинг неожиданно для себя рассказал о своих проблемах симпатичному молодому человеку из города с экзотическим названием Кижи.

Честно признаться, Долинг плохо помнил, что именно он говорил, потому что выпил водки чуть больше, чем следовало. Но молодой человек проникся его трудностями и предложил продолжить разговор завтра в кофейне на углу Куин-лейн и Нью-Колледж-лейн. Через три дня Долинг получил первые деньги, а звали того доброго молодого человека Аркадием.

С тех пор проблем у Долинга не было, если не считать разъяренного дядюшки, который поклялся отдать место более благодарному родственнику.

Что же касается Аркадия, то Долинг больше не виделся с ним — пока после второго курса не приехал в Москву на языковую практику. Потом они встретились, когда Долинг получил назначение в московское посольство на должность второго секретаря, и снова — через семь лет, когда он вернулся сюда уже в ранге главы посольской канцелярии.

Аркадий работал в МИДе, во втором европейском отделе, где, как он божился, провел все эти годы. Аркадий, Аркадий… До него всего три с половиной часа лета.

Долинг ворочался под казенным одеялом, стараясь не вспоминать те обещания, которые он по-прежнему соблюдал, и те клятвы, которые так коварно нарушил Аркадий.

Завтрак по-английски в английском доме посередине России. Странная смесь. Корнфлекс по-коммунистически.

Непоседа Стивен шумно безобразничал, стучал своей чашкой по столу, выплевывал кашу в тарелку. На Рождество ему исполнится четыре года, а к своему пятому дню рождения он уже забудет, что когда-то был в России.

Паркер завидовал сыну.

Напротив сидела Сузи — Сузи-молчальница, как теперь ее прозвал Паркер, за глаза, конечно. Теперь вокруг него не осталось ни единого человека, с кем можно было говорить откровенно.

Он доел ветчину с тостом и отодвинул тарелку в сторону. Сейчас опять начнется, опять Сузи начнет ныть о здоровье сына, о трудностях московской жизни…

Он украдкой взглянул на жену; та, в ночной рубашке, перегнулась через стол и шлепнула баловника Стивена по рукам. Конечно, она не удержится. Ведь какая чудесная жизнь могла быть у них: дом в Ричмонде, прекрасные друзья — Робин с его катером, Джонатан с летним коттеджем в Бретани, Джейн с Крисом, Сью с Питом, Альфред с Наташей. Все любят их и ждут. Как счастливо они зажили бы среди этих катеров и коттеджей.

Они, но не Единорог. Только не он, так страшно ушедший из жизни за три тысячи миль от Ричмонда.

Паркер встал со стула.

— До свиданья, па.

— До свиданья, сын. — Он обошел стол и погладил Сузи по волосам. — До свиданья, любимая.

— Пока.

Двухкопеечная монета — вот что теперь было нужно Паркеру. Он снял перчатку и достал из кармана пригоршню мелочи. Телефонная будка с разбитыми стеклами промерзла насквозь. Паркеру показалось, что он держит в руке не трубку, а кусок льда.

Занято. Этот номер постоянно был занят, особенно по утрам. Канал связи был безопасный, но не очень удобный. Паркер звонил в справочную кинотеатра «Мир» на Цветном бульваре и выслушивал записанное на магнитофон расписание сеансов. Определенная последовательность цифр говорила ему о многом — у Саши в кинотеатре работал приятель.

Наконец удалось дозвониться. Паркер молча слушал тридцать секунд, затем повесил трубку. Что-то не сработало.