Шпионская игра (ЛП)

  Мы дождались окончания процессии и двинулись обратно. Небо светлело, в облаках светились трещины. Когда выглянуло солнце, я снова почувствовал себя июнем. Но в эти последние мгновения серости Питер что-то пробормотал мне на ухо. Он прошел мимо меня. У него все еще был поднят капюшон, а руки были в карманах, локти выставлены наружу, так что он ткнул меня в бок. Я не уловил его смысла, пока он не прошел несколько ярдов вперед по тропинке. Он что-то сказал о Гарри Лайме. Имя потребовалось мгновение, чтобы зарегистрироваться.

  Гарри Лайм был человеком из фильма, который мы смотрели воскресным днем.

  Люди пошли на похороны Гарри Лайма, но он не умер.

  Питер уходил, как девочка Гарри Лайма в фильме, идя по широкому проходу между могилами. Он шел дальше, прочь, и он не взглянул бы на меня, даже если бы я пошел рядом, даже если бы я прошел мимо него и позвал.

  H Arry Lime был в Вене, конечно. «Третий человек» происходил в Вене, а не в Берлине. Я видел, как мои родители встречаются на мокрых булыжниках темной Вены. Даже сейчас, приехав в Берлин, я должен напоминать себе о том, что правда.

  Трамвайная линия проходит мимо гостиничного номера на Кастаниеналлее. Просыпаясь, я слышу сначала дождь, а потом трамвай. Я знаю звук, когда он останавливается прямо напротив моего окна, тихий рывок, когда он продолжается. Даже если я еще не жил со звуком трамвая, он знаком и полон ассоциаций, как это сто раз слышали в фильмах: длинные плащи, сигаретный дым и мимолетные входы; мои отец и мать там как персонажи рассказа.

  «Вы знаете, где мы познакомились, не так ли? Это было в 1947 году. Я был в Берлине шесть месяцев, переводил, и однажды эта молодая немецкая девушка пришла в офис, и это была ваша мать ». Папа ехал домой после того, как мы были на кладбище. Я села впереди, Питер ссутуливался и угрюмо сидел сзади. Он говорил со мной, но пытался разобраться с проблемой Питера. Я мог это видеть. Было легче, если я был впереди и адресовал мне его слова, но на самом деле он говорил с Питером. Мы ехали по прямому высокому гребню над вершиной Котсуолдса. Раньше я любил этот участок дороги. Земля отошла от него в широкой долине, как Земля Обетованная в моей иллюстрированной Библии.

  «У нее никого не было. В Берлине были люди, у которых не было ни семьи, ни дома, только их имена, и она была одной из них. Вы не представляете, как было тогда в Берлине, насколько он был разрушен. У меня где-то есть фотографии, не думаю, что я их вам показывал, не так ли? Что ж, я их вам когда-нибудь покажу. Их немного, просто превращенные в щебень дома, иногда стена с дымоходом в ней или фасад дома, фасад многоквартирного дома, а сквозь окна только небо. Когда вы смотрите на них, вы должны умножать их в своем уме, думать о целых улицах, районах, о целом городе, подобном этому, об огромных холмах из кирпича и тропах, проходящих там, где раньше были прямые широкие улицы, и люди жили на них, живет прямо посреди руин. Они привели их в порядок, сложили кирпичи, отметили куски и сделали укрытия. Некоторые из них жили в подвалах, которые остались, когда дома были разрушены наверху, и вылезали, когда никого не ожидали увидеть, они появлялись внезапно, как призраки, бледные из-под земли или если погода была хорошей. у них были бы кухонные плиты на улице, и они сидели бы без дела, иногда все аккуратно и аккуратно, семьи с маленькими девочками в косичках, сидящими на стульях среди кирпичей и ели свою еду.

  - Во всяком случае, твоя мать не из таких. Она каким-то образом нашла квартиру в частично поврежденном доме. Комнаты были в порядке, но передняя часть была взорвана, а окон не было, поэтому она накрыла их бумагой. Только она там. У нее не было семьи, и я не думаю, что она кого-то знала. Ее должны были отправить в деревню. Так они поступили с большинством немецких беженцев; все они были отправлены в разные города и деревни, но ей удалось добраться до Берлина и остаться там одна, и она говорила по-английски и была полезной, поэтому мы нашли для нее работу. Вашей матери повезло. Таких, как она, были тысячи. Кроме немцев, был еще миллион человек: французы, итальянцы, поляки, литовцы, чехи и прочее, которые были вынуждены работать в Германии во время войны или каким-то образом оказались там, а некоторые из них все еще оставались там. лагеря, а некоторые просто слонялись. Большинство из них снова пытались воссоединиться со своими семьями, если их семьи были живы и если они могли отследить их, и вернуться туда, откуда они прибыли, а некоторые, кто приехал с Востока, как ваша мать, этого не сделали. не хочу возвращаться. Понимаете, они раздвинули границы, и части Польши и Германии стали Россией, а другие части Германии стали Польшей, и все это было большой неразберихой. Многие люди хотели поехать в Британию или Америку, где-то новое, потому что они думали, что ничего не найдут там, откуда они приехали, или потому, что они боялись русских, или потому, что они думали, что им будет лучше на Западе ».

  «Как девочка Гарри Лайма», - сказал я.

  'Кто?'