Шпицбергенский дневник

Звоню Александру Васильевичу. Он у себя в кабинете, сказал что очень занят и просил подождать. Как я и предполагал, задержал телефонным звонком из Москвы Шатиров, которому нужно было что-то срочно отправить факсом в Германию. В Лонгиербюен шли хорошо без приключений и особой болтанки в море. Меня-то волны не волнуют — я не укачиваюсь никогда, зато других пассажиров это беспокоит. К позднему нынче рассвету прибыли в норвежский посёлок. В этот раз с нами был и водитель Мутин Гена. Он поехал с одной стороны, как водитель, а с другой стороны, чтобы продавать сувениры.

Думаю, что в его торговле заинтересован не только он, коли ему разрешается ездить, оставляя дела в Баренцбурге. Ведь водить машину в Лонгиербюене может и сам Александр Васильевич, что он и делает в некоторых случаях.

Нас встретила машина аэрофлотчиков, с нею Гена добрался до аэропорта и оттуда приехал на нашей машине. Поехали сначала в бутикен — так по-норвежски называется «магазин», то есть в данном случае универмаг.

У норвежцев высокие зарплаты, но ведь и цены на товары высоки, не сопоставимы с нашими. Конечно, работая, скажем, учителем и получая зарплату в восемнадцать-двадцать тысяч крон в месяц, человек может себе позволить купить книгу за сто-двести крон, что будет составлять двадцать-тридцать долларов. А у нас, если учесть то, что доллар на чёрном рынке поднялся в цене до пятидесяти рублей, то двадцать долларов превращаются в тысячу рублей, что является астрономической суммой для книги, если у нас она стоит в пределах двух-трёх рублей. Но пересчитывая таким способом кроны на советские рубли, мне вообще нечего покупать здесь, ибо все цены кажутся бешеными. Хотя, конечно, это связано с резким падением курса рубля.

И цена на книги у нас в стране, наверное, сейчас растёт тоже.

Однако вот консульские работники ходят по магазину не подобно мне, как на выставке, а прицениваются, покупают что-то. Но они получают не то всю зарплату, не то доплату к ней в местной валюте, то есть в кронах.

Вот в магазин заходят по внешнему виду норвежские рабочие. Меня интересует, что они покупают. Взяв в руки корзинку, они идут вдоль прилавков с открытым доступом, кладут по несколько пакетов сосисок (в каждом прозрачном целлофановом пакете около дюжины штук), несколько апельсинов, что-то ещё. Абсолютно все продукты расфасованы и упакованы в целлофан вплоть до буханок хлеба (он, правда, в бумажных пакетах). Это очень удобно.

Есть самые разные макароны, спагетти, колбасы, нарезанные тонкими ломтиками, ветчина, сыр. Всё готово к немедленному употреблению. Ничего не развешивается, не нарезается. В холодильнике молочные продукты в картонных пакетах. Всё культурно и удобно. Это впечатляет.

После магазина поехали на почту, взяли мешок с письмами и бандеролями, коробки посылок. Зашли в банк. Там мне рассказали, что процентные начисления по вкладам составляют около девяти процентов и выше, если сумма вклада выше какой-то определённой величины.

Поехали в компанию «Телеверкет», где с Александром Васильевичем обсуждали вопрос установки в Баренцбурге карточного телефона. Шеф мой объяснял, что хотят установить телефон с целью сокращения очереди в нашем переговорном пункте, но, мне кажется, задача там несколько иная.

В какой-то конторе коммунальной службы говорили о необходимости подключения нашего автомобиля к системе подогрева мотора во время стоянки в зимнее время. Нужно найти такое специальное место стоянки автомобиля.

Заехали на свою арендуемую квартиру, перекусили бутербродами и на буксир. Назад шли при встречном ветре со снегом и приличном волнении моря в районе вертолётной площадки. Но мне было интересно постоять и в капитанской рубке, и на носу буксира. Вернулись к восьми вечера.

31 октября — 2 ноября

— 10 °C

Да, сегодня уже второе ноября, суббота. В четверг был весьма занят. С утра пошёл в рудоуправление решать вопрос о помещении для курсов английского языка. В объявлении говорится, что со взрослыми заниматься будем в помещении бывшей редакции газеты, а с детьми — в школе. Но выяснилось, что в бывшей редакции нет ни стульев, ни доски, на которой писать. Кстати, любопытно, что с запрещением Ельциным коммунистической партии на предприятиях, здесь её тоже тихо закрыли и прекратили выпускать газету «Полярная кочегарка». Но ведь она была не только партийной газетой, но и органом профсоюзной организации и была средством информации о жизни на архипелаге. Зачем же её надо было закрывать? Вечно у нас кто-то любит бежать впереди паровоза.

А в школе тоже места нет, так как сами ученики теснятся на первом этаже, хотя весь второй этаж пустует: его якобы готовят для будущего музея. В классы меня с детьми после уроков не пустят, так как там хранятся учебники, оборудование и прочее, а мои дети там всё разнесут, что, впрочем, не исключено.