Шпицбергенский дневник

Однако в этот именно период В Лонгиербюен прилетает наш самолёт с полярниками и перед его вылетом в Москву я узнаю о том, что лётчиков наших почему-то не обеспечили питанием на обратную дорогу. Кто должен был их обеспечить и когда, не знаю, но передо мною был поставлен факт — пилотам нужна пища. Слетать в Баренцбург и привезти времени не было. Мне было предложено обратиться к Хольму с просьбой срочно организовать, кажется, десять комплектов питания. Я звоню ему, и буквально в течение пятнадцати минут аккуратные пакетики с питанием были переданы на борт самолёта. Вылет не задержался.

На следующий день я попросил Хольма по телефону выставить мне счёт на оплату питания, хотя не знал ещё, как его оплатить, поскольку такая статья расходов не была предусмотрена в нашем валютном бюджете. Но Хольм меня обрадовал, сказав, что ввиду необычности и срочности ситуации он сделал нам это питание бесплатно.

Вот в такой момент ко мне и подошла Роза с просьбой нажать на Хольма, чтобы он оплатил ей ящик пива. Я сказал ей, что с моей стороны будет полным безобразием говорить ему об этом, когда он только что бесплатно накормил наших пилотов. Но Роза не могла согласиться с тем, чтобы пилоты наши ели за её счёт.

Удивила меня и позиция директора. Он тоже был не из тех, кто допускал потери. И если бы Хольм обещал заплатить ему, то уж, несомненно, оплатил бы. Но тут, когда я позвонил Соколову о проблеме с пивом, директор почему-то замялся и сказал, что не знает, что произошло у Розы с Хольмом, пусть они сами разбираются между собой. Я так и ответил Розе, посоветовав ей самой решить свою проблему. И, как понимаю, она так и сделала: в очередной полёт в Лонгиербюен за выпивкой для бара она пошла в ресторан к Хольму. Заплатил он ей или нет, мне так и не сказали, но Хольм, который был частым гостем Баренцбурга и бара в частности с этих пор перестал к нам ездить.

К счастью, у меня с Хольмом отношения не испортились, может, потому, что я не вмешивался в ситуацию, а, может, по той причине, что Хольм оставался дипломатом, когда к нему приходили его клиенты. А я, если и появлялся когда в его ресторане, то всегда в качестве приглашённого важными персонами. Сам же Хольм мне вообще-то нравился своей общительностью, постоянной улыбкой на лице, готовностью услужить и в то же время гордостью за своё предприятие.

Вот чего нельзя было у него отнять — это гордости.

Кто бы к нему ни пришёл в гости, он с удовольствием покажет вам картины, написанные знаменитым норвежским художником, пивной бар, обустроенный под шахту и снабжённый шахтёрскими лампочками с русского рудника, похвалится лучшими винами. Как-то меня пригласили к Хольму и перед началом застолья один из пригласивших спросил меня:

— Мистер Бузни, скажите, что бы вы хотели сейчас выпить? Какой ваш любимый напиток? Мы хотим доставить вам удовольствие.

Я ответил с улыбкой:

— Боюсь, что моего любимого напитка у вас нет.

— Как так? — удивился приглашавший. — У Хольма всё есть.

Я усомнился, и тогда он попросил официанта пригласить Хольма.

Вскоре перед нами предстала хорошо мне знакомая полная фигура гордого владельца ресторана и ему тут же был задан вопрос:

— Вот мистер Бузни, которого вы знаете, говорит, что у вас нет того, что он бы хотел заказать.

— Что именно, мистер Бузни? — полюбопытствовал Хольм.

А я, надо признаться, был уверен в том, что вино, которое я назову, у Хольма отсутствует. Я ведь был в его винном подвале. Он мне показывал свою коллекцию. И я хорошо знал, что там преимущественно французские вина.

Поэтому я спокойно сказал:

— Мистер Хольм, я прошу прощения, но я понимаю, что у вас такие вина просто никто не заказывает, вы их не пьёте, а я очень люблю мадеру. Но где же вы её возьмёте.

Услышав названное мною вино, Хольм улыбнулся:

— Минутку, мистер Бузни, — и вышел.

Мои партнёры за столом, вопросительно посмотревшие на Хольма, когда я спросил о мадере, теперь заулыбались, говоря снова, что у Хольма всё есть.

Действительно через несколько минут Хольм торжественно принёс в руке бутылку испанской мадеры.

Все за столом дружно зааплодировали, а я был необычайно удивлён и спросил Хольма, для чего он держит вино, которое никто здесь не пьёт. И он ответил:

— Конечно, мистер Бузни, это случайность. Обычно у меня нет такого вина, но именно в этом году я заказал одну бутылку для того, чтобы по одному рецепту добавлять немного мадеры в торт. Её-то я вам и принёс.

Мне стало неловко, и я попытался отказаться от такой жертвы, но Хольм есть Хольм: он отстоял честь своего заведения и был ещё благодарен мне за то, что я смог предоставить ему такой случай рекламы.

Ну а мне оставалось только рассказать своим друзьям по застолью историю рождения мадеры и причину уникальности этого прекрасного вина.

Единственное, чего я не стал делать, это говорить, что люблю я не испанскую мадеру, а ту, что готовится из замечательного крымского винограда. Это ведь для тех, кто понимает, совершенно другое вино. Впрочем, последняя история к Розе Мутиной не имеет никакого отношения.