Шпицбергенский дневник

К Новому году получил со склада промышленные товары на сумму 1236 рублей. Правда, по моим беглым подсчётам эти товары стоят несколько меньше. Однако привезли мне их по команде директора на машине со склада тайно, чтоб никто не увидел, и спорить тут о ценах не станешь. Я полагал, что получу, как все, из магазина. Но дело в том, что всем в магазине давали по одной-две вещицы, а начальники и я, как преподаватель дочки директора, получили товары на значительные суммы. Руководители брали на четыре-пять тысяч.

Даже не представляю, сколько брал в таком случае сам директор. Вот тебе и демократия, за которую боролись на митингах. Откуда она здесь возьмётся?

Систему, конечно, нужно было менять, но в лучшую сторону, а не на благо мафии, для власти торгашей и жуликов. Как я и предвещал некогда, социалистическую систему Горбачёв привёл к капитализму, хоть и усиленно отнекивался, когда говорили, что к тому может всё придти. В Москве на Красной площади устроили грандиозное празднование Рождества, собираются снимать рубиновые звёзды с башен Кремля. Поразительно, как всё сразу перевернулось. Словно звёзды наши не сияли символом свободы от рабства и капитализма. Словно нас никогда не учили добру, и лишь религия теперь этому научит.

Я верю сегодня только в то, что грамотных людей у нас значительно больше, чем было раньше, и не может быть, чтобы все ослепли в одночасье.

Зрячие есть, и мы ещё объединимся. Но до чего же это становится труднее с каждым днём! Руки почти опускаются, и ничего не хочется делать.

Вчера был в гостях у Володи и Веры Серединих. Это сочельник по старому, но мы праздновали не его. Просто посидели за рюмашками водки. Вера была раньше парторгом и не бросала свой партбилет, не выходила из партии.

А на Новый год тридцать первого декабря мы все встречали в столовой.

Я оказался за столиком рядом с Копыловым, заместителем директора по технике безопасности. Так вот он раньше работал в Одессе заведующим отделом в райкоме партии. Он тоже остаётся коммунистом, придерживается тех же взглядов, что и я с одной лишь разницей: по его мнению коммунистам нужно пару лет выждать, чтобы люди вокруг сами увидели, к чему приведёт развал государства, а потом уже объединяться, а я считаю, что нельзя терять ни минуты, ибо потеря времени приведёт к укреплению позиций пришедших к власти бандитов.

Позавчера был в сауне, и там завели разговор о политике. Я выдерживал осаду, объясняя, что только настоящие коммунисты, а не предатели, стоявшие во главе партии, спасут страну. Кажется, сражался успешно. Один бородатый шахтёр в ответ на это признался, что он тоже коммунист и не выходил из партии. Словом, объединяться есть кому.

На Новогоднем вечере каждый столик был на четверых. На столе стояла бутылка водки и бутылка коньяка. Все принесли с собой и шампанское. Пили торжественное шипучее вино и по московскому времени, и по местному.

Закусок было предостаточно. Танцевал я много. Все веселились. Потом перешли в клуб, где танцы проходили у огромной ёлки, специально привезенной на сухогрузе, и установленной в спортзале. В четыре утра всё закончили, и я пошёл спать.

Весь декабрь почти непрерывно дули ветры и порой весьма сильные, до двадцати одного метра в секунду. Январь тоже так начался. Но вот вчера и сегодня тихо. Мороз семнадцать-восемнадцать градусов. Сияние северное прожекторами проносится по небу. А пятого января уже небо посветлело. Скоро будет светать по-настоящему.

На этом дневниковые записи мои оборвались, возобновившись лишь в июле 2004 года. За это время произошло бесчисленное множество перемен на Шпицбергене. Из двух действовавших на архипелаге российских посёлков в живых остался лишь один — Баренцбург, да и тот в чахлом состоянии. Успешно начатые мною курсы английского языка, как я и предполагал, к концу весны из ста сорока взрослых продолжали посещать не более пятидесяти человек. Но эффект от курсов был. Приехавшие по обыкновению в очередной туристический сезон в Баренцбург норвежцы были приятно удивлены тем, что почти каждый встретившийся им житель посёлка здоровался на английском языке и, по крайней мере, мог спросить об имени и самочувствии, а некоторые останавливались побеседовать. А уж продавцы все умели говорить, что сколько стоит и какой хороший у них товар.

Бухгалтерия зря беспокоилась о моих предполагавшихся ими больших доходах, поскольку к концу года, когда мне собирались выплатить деньги, они потеряли в России свою ценность, так что я, кроме удовольствия преподавать и не иметь свободного времени, почти ничего и не получил, разве что великое множество новых друзей, благодарных мне за помощь.

Многие из моих учеников уезжали, некоторые из них продолжают заниматься языком у себя на родине. Приезжали новые желавшие заниматься самосовершенствованием, и я по мере возможности вёл курсы все годы моей работы в Баренцбурге, но только в одной небольшой группе, желавших учить язык по-настоящему.

КУРСЫ