Шпицбергенский дневник

Получаем команду поворачивать обратно, выходить как можно быстрее из ледовой массы и направляться в посёлок Пирамиду, где переночевать, забрать попутный груз и возвращаться в Баренцбург. Так и сделали: спаслись бегством ото льдов и направились тем же Исфьордом, но уже минуя Лонгиербюен, прямиком на Бельсун, где глубоко внутри архипелага спряталась Пирамида. Летом её ни когда не донимают льды, разве что редкие куски, откалывающиеся от ледника Норденшельд. Зато от собственного зимнего льда Пирамида освобождается гораздо позже, чем Баренцбург и Лонгиербюен. Судоходство на Пирамиду начинается иногда в самом конце июня, когда в других посёлках уже полным-полно туристических групп, прибывающих морем.

Неожиданный поход на Пирамиду, требующий, как минимум пять часов пути, нас заинтриговал. Мне лишний раз появиться там было не вредно, чтобы посмотреть, как идёт работа у моего гида-переводчика, какие возникли проблемы. У Виталика был свой интерес. Закавыка этого нежданного мероприятия в том и состояла, что наш относительно новый капитан ещё ни разу не ходил на Пирамиду. То есть маршрут этот ему был неизвестен. Потому этот молодой и весьма флегматичный по характеру капитан спокойно передал мне в руки штурвал, понимая, что я единственный из присутствовавших на борту буксира, кто много раз бывал на Пирамиде, правда, чаще на вертолёте, и потому представлявший по крайней мере, куда надо идти. Сам же Виталик сел рядом и развернул карту для контроля.

А туман тем временем нас догнал и накрыл так, что берегов не стало видно. Мне к тому времени это было довольно привычно, и я спокойно вёл судно вперёд по компасу. Однако борьба со льдами нас оттеснила несколько влево ближе к Альхорну, что я не сразу понял. Но Исфьорд весьма широк и меня мели не волновали первое время, пока я шёл хорошо известным маршрутом. Но привычный участок закончился и вдруг я увидел перед собой выплывающую из тумана береговую полосу. Резко поворачивая штурвал вправо, спрашиваю Виталика, откуда здесь земля, и почему он ничего мне не говорит. Капитан спокойно отвечает, что да, действительно на карте здесь обозначена длинная коса, о чём он забыл меня предупредить, а радар у нас включен в это время не был.

Будь туман погуще, могли и на мель пристроиться, да и на скалу где-то наскочить. А рации, с помощью которой бы мы могли связаться с нашим посёлком, у нас не было. Та, что установлена на буксире, была настолько старой и слабой, что мы связывались по ней только на близком расстоянии, фактически на прямой видимости. При этом, когда мы вызывали по рации берег, а никто не отвечал, то я всегда вспоминал нашу старую кинокомедию «Волга-Волга» и предлагал капитану покричать просто на берег, чтобы кто-нибудь подошёл к рации и взял трубку.

Много раз я говорил и директору рудника, и генеральному директору треста о необходимости в целях безопасности работы в крайне опасных полярных условиях установить на буксире новую хорошую рацию, но им казалось это пустой тратой средств. Имевшейся на борту аппаратурой мы могли связаться только с норвежской радиостанцией, охватывавшей своей службой весь архипелаг. Это, на крайний случай было не плохо, но использовать эту возможность практически мог только я, поскольку никто из наших моряков не владел ни английским, ни тем более норвежским. Это была одна из причин, почему я всегда доказывал необходимость сопровождения судна либо мною, либо кем-то, хоть как-то знающим английский язык.

С тем же Виталиком у меня произошёл другой весьма неприятный случай на «Гурееве». Это было его последнее путешествие в качестве капитана в норвежский Лонгиербюен. Через несколько дней он должен был уезжать на материк по окончании контракта. Заканчивался ноябрь. Началась полярная ночь, когда ни одной минуты или секунды просвета в небе нет круглые сутки. В норвежском посёлке я, как всегда, был занят своими делами и по обыкновению на буксире появился за несколько минут до назначенного мною времени отхода.

Перебравшись с причала на борт судна, первое, что я услышал, это взволнованный и обрадованный в то же время голос одной из наших пассажирок:

— Ой, слава богу, Евгений Николаевич, что вы здесь.

— А что такое? — спрашиваю.

— Да наша команда буксира устроила с норвежцами проводы капитана, и он теперь, кажется, совершенно не сможет вести буксир. Мы очень боимся.

Я успокоил женщину и поднялся на мостик. Виталик уже дал команду Андрюхе отдавать концы. Буксир отвалил от причала, развернулся и пошёл на выход из Адвентфьорда. Я прекрасно знал, что надо идти резко вправо, чтобы обойти косу, на которой расположен угольный причал норвежской компании Стуре Ношке. Однако вижу, что Виталик направляет буксир прямо на огни этого самого причала. Спокойно говорю:

— Виталик, может, лучше я поведу?

К счастью, комплексом пьяной гордости товарищ мой не страдал и ответил с готовностью:

— Да, правда, лучше, а то я что-то не совсем в форме.