Шпицбергенский дневник

Имени этой женщины я до сих пор не знаю. Помню только, что однажды в мой кабинет она вошла с какой-то просьбой, что было естественно. Все приходили ко мне с просьбами и, как правило, с теми же, что пришла она. То есть ей нужно было что-то привезти из Лонгиербюена. Я ездил туда часто, а девяносто процентов работников треста никогда в норвежском посёлке не бывали. Я считаю это форменным безобразием. Приезжают люди за тридевять земель, находятся в каких-то пятидесяти километрах от другого совершенно незнакомого им мира, и они не могут туда попасть хотя бы на экскурсию, чтобы одним глазком глянуть, как живёт народ другого государства. Ведь ни паспортов, ни оформления виз для этого не требуется. Так нет же, руководство треста всегда считало, что шахтёры едут на архипелаг работать, а не развлекаться. Да, конечно, они едут по контракту зарабатывать деньги, но уж коли они выполняют здесь в тяжёлых условиях самого крайнего севера очень тяжёлую работу, то почему бы в награду за это не позволить им хотя бы немного радости в виде простой экскурсии на буксире или вертолёте в другую страну? Ну и покупали бы себе сами там, что хотели на те небольшие валютные доходы, которые удавалось получать от торговли русскими сувенирами. А так вот просили меня купить то лимонов пару штук, то блок сигарет «Марльборо», то конфет или торт-мороженое, да мало ли что придёт в голову?

Вот и эта дама зашла с просьбой, а потом часто здоровалась со мной при встрече и вдруг как-то принесла лист бумаги, свёрнутый в рулон, просила прочесть, а сама ушла. Это оказались посвящённые мне стихи. Не помню, что уж там было написано непрофессиональными строчками, а только никакого продолжения это не имело. Ну, объяснилась она, можно сказать, в любви стихами, но без последствий. В моей жизни женщины не раз писали мне стихи, да я к этим посланиям относился всегда довольно спокойно, поскольку они писались теми, кто был в моём подчинении. Мне всегда казалось, что пишут их не с только из любви ко мне, как человеку гомо сапиенсу, сколько по причине чинопочитания, что совсем не одно и то же. Это как в сказке о принце, который искал любви, переодевшись в бедного пастуха. Служебные романы меня не интересовали. Поэтому и в данном случае мне, конечно, было приятно встретить старую знакомую и обнять её, но, о чём она хотела поговорить, я не знал и, больше того, был уверен, что никакого разговора не будет вообще.

Я предложил зайти на фабрику одежды. Там поднялись в кабинет заведующей Валентины Крейдун, которая при виде меня обрадовалась, неспешно поднялась из-за стола, и почти торжественно пронесла своё тело ко мне, а я с радостью обнял свою, можно сказать, соратницу по многолетней жизни в Баренцбурге. Она уже превзошла мой срок постоянного пребывания здесь. Михайлов опять взял на заметку факт обнимания меня женщинами.

КОРЕ

Фабрика одежды — это отдельная страница моей жизни в Баренцбурге. Ещё в 1992 году к нам пришёл на своём судне норвежец Коре Карлстад. Интереснейший человек, сделавший свой бизнес на отношениях с русскими. Сначала он занимался деревом. Привозил из России лес, из которого делали деревянные полеты, то есть поддоны для различных грузов. С развалом Советского Союза открылись новые возможности для сотрудничества, которыми не преминул воспользоваться и Коре. Баренцбург для этого показался очень удобным, так как здесь требовалось гораздо меньше формальностей для совместной работы. Вот он и прибыл с предложением организации фабрики пошива детской одежды по заказам и выкройкам норвежских фирм с целью продажи готовой продукции в Норвегии.

Идея долго обсуждалась, но пришлась по вкусу руководству рудника по нескольким причинам. Во-первых, Коре был умелым переговорщиком и знал, как можно заинтересовать собеседника: он никогда не приезжал без подарков и выгодных предложений. Во-вторых, фабрику он предлагал оборудовать техникой, купленной за его деньги. Стало быть, фабрика была его собственностью, и только швеи должны были быть из России или Украины, что ему было совершенно неважно. Он готов был оплачивать работу. Цена изготовления каждого изделия должна была определяться договорами. Переговоры о ценах Коре вёл с директором лично с помощью своего переводчика, точнее, переводчицы.

За время нашего знакомства Коре сменил несколько переводчиц. Три из четырёх были молодыми русскими девушкам, лет на тридцать моложе самого хозяина. Одна сумела его заставить на себе жениться, а потом развелась, отказавшись от норвежского подданства, но получив от Коре весьма существенную финансовую поддержку. Как человек, Коре весьма интересный. Высокого роста, сухощавый, неторопливый, но очень деловой. Прекрасно разбирается в вопросах бизнеса. Но сейчас я о другом.