Шпицбергенский дневник

Да, в те времена Лариса была человеком беспокойным. То звонит мне по телефону, то в кабинет прибегает, чтобы обсудить программу соревнований и с просьбой срочно узнать, готовы ли норвежцы принять нашу команду у себя или наоборот, когда и каким транспортом они собираются нас навестить.

Если соревнования проводились у нас, то в числе других организационных моментов меня беспокоил всегда один простой вопрос с которым я обращался к директору:

— Можно ли сделать так, чтобы в душевых кабинках спорткомплекса сеточки на всех рожках были и краны работали?

Ну, в самом деле, неужели так трудно поддерживать порядок хотя бы в душевых? А то после футбола идут спортсмены мыться, а тут то струя воды вместо душа, то либо горячая вода не идёт, либо холодная.

Откровенно говоря, разговаривая на эту тему с директором рудника, я обращал внимание на то, что просто стыдно перед иностранцами, у которых в норвежском посёлке всё всегда в полном порядке — сантехника у них замечательная, однако думал я в это время о наших людях, надеялся, что если сделают что-то хорошее ради иностранцев, то потом это нам останется.

Директор в ответ на мою просьбу соглашался со мной, сокрушённо качал головой, нажимал на кнопку телефона, вызывая нужного исполнителя, приказывал немедленно навести порядок с сеточками, но потом говорил:

— Уж сколько раз меняли, да потом всё равно ломают, тащат к себе домой.

«Понятное дело, — думал я, — было бы у всех дома всё хорошо, никто бы ни откуда не тащил. Да исправить у всех в домах — проблема: большие деньги нужны. А кто их даст?» Времена государственной поддержки в то время уже проходили.

Но норвежцы о наших трудностях знали довольно хорошо. Они всегда приезжали к нам с подарками, особенно детям. Мы тоже сначала старались от них не отставать: дарили, что могли. Народ наш всегда отличался и гостеприимством и радушием. Но чем дальше, тем труднее нам было отдариваться. Запасы сувениров на подарки постепенно истощался. Зато всегда оставался дух соревнований, желание побеждать. Ну, а это ведь главное.

Сама Лариса играла в бадминтон и волейбол. Тут, кажется, наши женщины и побеждали норвежцев. Моё же дело было переводить переговоры и изредка стоять рядом с судьёй, дублируя счёт соревнований. Самому участвовать в чём-то не приходилось по причине занятости. Ну, играл бы я в шахматы или настольный теннис, где мог бы проявить себя, а кто бы в это время беспокоился об остальных видах, о готовности товарищеского ужина, грамот, призов и прочего? Нет, мне отвлекаться было нельзя, как и Ларисе, с которой мы всегда работали рука об руку. Потому и обнимались мы радостно при встрече.

После обеда Михайлов рассказывал всем нашим о том, как меня встречали женщины в Баренцбурге. Естественно при этом он утрировал, так что получалось, будто почти каждая встречная женщина кидалась мне на шею. Я его не прерывал, понимая юмор.

6 июля, вторник

Сегодня решили вопрос с телефонными звонками на материк. А то странно как-то получалось. Когда мы собирались ехать сюда, я хотел взять с собой мобильный телефон, чтобы не испытывать трудностей со связью.

Старков отсоветовал брать, сказав, что в нашем доме, где будем жить уже установлен телефон, с которого можно будет звонить в любое время, куда хочешь.

Приехали. Ищу этот телефон. Он, оказывается, есть на втором этаже в каморке, на которой висит замок. Ключ у Александра Николаевича. А он, как выяснилось, не настоящий завхоз, а только исполняющий обязанности в качестве подработки, тогда как настоящая его должность — начальник ЗГМО, то есть заполярной гидрометеорологической обсерватории, а потому и живёт он в своём доме, что напротив нашего. Вот и пришлось мне в первый же день искать его в их доме, точнее не в лабораторном корпусе, где его кабинет, а в жилом, где его квартира. Дал он мне ключ от замка и попросил его никому больше не давать, а завтра возвратить. Такой вариант звонков мне очень не понравился, о чём я не преминул сказать Старкову. Ведь получалось так, что мне делали одолжение, давая ключ. А зачем? Я хочу, чтобы всё было официально, как положено. Непонятно, для чего же установлен телефон в здании, если с него звонить можно лишь с чьего-то согласия, а не тогда, когда это нужно?

Старков не доволен, что я как бы жалуюсь на неудобства. Напоминает, что это полевая командировка и нужно терпимо относится к неудобствам. Я возразил, говоря, что в наш век развития техники смешно создавать специально трудности, которые не нужны и которых легко избежать. Ещё в прошлом году я занимался вопросом связи в Баренцбурге, и тогда мой норвежский друг Ян Эгиль, занимающийся телекоммуникациями, в Лонгиербюене предлагал организовать телефонную станцию в Баренцбурге, которая позволила бы установить сколько угодно телефонных аппаратов прямой спутниковой связи с Россией. Тогда я предложил эту услугу тресту «Арктикуголь», на что получил вежливый отказ с пояснением, что аналогичную систему на пятьдесят номеров уже устанавливает российская компания. И что же? Систему установили.