Шпицбергенский дневник

В Баренцбурге есть несколько телефонов прямой связи с Москвой. Туда можно совершенно бесплатно звонить из Москвы, поскольку это московские номера телефонов. Чрезвычайно удобно.

Ещё в прошлом году я говорил Старкову, что хорошо было бы установить такой аппарат в нашем доме в комнате хотя бы в комнате начальника археологической экспедиции. Но это сделали иначе. Телефон поставили в каморку на втором этаже, которую запирают на ключ. Но этот телефон подключен к линии через коммутатор телефонной станции Баренцбурга, и трест берёт деньги за каждый звонок с этого телефона по тринадцать рублей в минуту. Более того, как пояснили на переговорном пункте, если кто-то из Москвы, например, или из другого города позвонит на этот телефон, скажем, мне, то, хотя звонок сделан не мною, а ко мне, всё равно с меня будут высчитывать по тринадцать рублей в минуту. Такого я вообще нигде не видел, кроме мобильной связи. Но и там уже стараются делать входящие звонки бесплатно. А здесь ведь не мобильная связь, почему же мы должны оплачивать даже входящие звонки?

Меня это решение вопроса связи очень возмущает. А главное неудобство в том, что даже при такой системе телефоном нельзя воспользоваться, когда хочешь, хотя телефон есть под боком. Ну, в первый день я позвонил домой, но Юля была на даче. Попытался позвонить на её мобильный телефон, и никак мне это не удавалось, поскольку у неё телефон был отключен. Тогда позвонил своей племяннице Маше на работу, попросил её съездить на дачу и проверить, как там дела. Она выполнила моё задание, приехав на дачу со своим другом Эдиком, убедились, что всё в порядке и заодно включили у Юли телефон, поскольку сама она не умеет обращаться с техникой, не зная на какую кнопку нажать, и я смог, наконец, до неё дозвониться. Между тем каждый мой неудачный звонок на мобильный телефон, когда оператор отвечала, что телефон отключен, обходился мне в стоимость минуты разговора, которого фактически не было. Вот такие удобства в кавычках.

В кабинете геофизиков, где установлены компьютеры, регистрирующие, атмосферные явления, имеется телефон, подключенный к норвежской линии. По нему тоже можно позвонить в любой город и любую страну, но оплата там в валюте, поэтому пользуемся им крайне ограниченно. В основном, когда кто-то звонит из Норвегии, или, например, сейсмологи из Апатитов, поскольку у них тоже есть норвежская связь.

Сегодня по этому телефону мне позвонили из редакции газеты «Свальбард постен» и спросили, могу ли я помочь их корреспонденту провести беседу с рабочими нашего посёлка с целью написания статьи о жизни российского рудника. Я согласился.

А почему нет? Ко мне и раньше обращались всегда с такими просьбами.

Мы много раз организовывали интервью журналистов с шахтёрами, посещали их квартиры, фотографировали эпизоды семейной жизни, занятия спортом и так далее. Но в то время я был официальным представителем треста «Арктикуголь», и никто из интервьюируемых при мне не стал бы говорить что-то отрицательное о жизни в Баренцбурге. Да и задачи такой никто не ставил.

Хотя однажды приезжали к нам в посёлок журналисты одной из газет города Тромсё. Ходили они сами без меня и зашли на фабрику одежды. А потом в их газете появилась большая статья, в которой рассказывалось о том, что наши девушки работают как рабыни по полторы смены, получая зарплату всего около двухсот долларов. Понятно, что норвежские читатели этой газеты, получая заработную плату в три-четыре тысячи долларов в месяц, пришли в ужас от такой информации. Ведь даже безработные люди в Норвегии получают пособие около тысячи долларов ежемесячно.

Я не стал обвинять корреспондентов во лжи, а написал письмо в «Свальбард постен», в котором объяснил, что нельзя говорить о заработной плате в разных странах, не показывая одновременно стоимость жизни, то есть сопоставление цен на товары. Ведь зарплата в двести долларов для россиян в то время считалась довольно высокой. Нельзя же забывать, что цены в России на многие товары по меньшей мере в пять-десять раз ниже цен в Норвегии. Кроме того, все жители Баренцбурга имели бесплатное питание. А у норвежцев добрая часть зарплаты уходит на питание, пятьдесят процентов идёт на уплату налогов, так что оставшихся денег не всем кажется достаточным для хорошей жизни, потому и в Лонгиербюене женщины часто ищут себе дополнительную работу, кроме основной. А в Баренцбурге женщины фабрики одежды работают по полторы смены, давая на это своё согласие именно потому, что хотят больше заработать за двухлетний период контракта и потому зарплата у них выше, чем у всех остальных работниц посёлка. Тем не менее, они находят время выступать в концертах художественной самодеятельности, посещать бассейн и спортивные залы, собирать летом грибы, а зимой ходить на лыжах.