Шпицбергенский дневник

Эти мои соображения были опубликованы в газете и нашли поддержку у норвежских читателей. Мне хотелось, чтобы мы всегда правильно понимали друг друга, а это возможно лишь при наличии верной информации. Мы ведь прекрасно знаем о том, что уровень жизни в Норвегии выше, чем в России, но я не мог допустить гипертрофированного, то есть искажённого представления о нашей жизни. Вот почему и в этот раз я согласился помочь журналисту, полагая что с моей помощью он сможет получить истинную картину сегодняшней жизни Баренцбурга.

7 июля, среда

Каждый день к Баренцбургу подходят норвежские туристические суда.

Пик сезона. То по пути в столовую, то при возвращении в научный наш центр я встречаю иностранцев. Так было и раньше, когда я заведовал здесь туризмом, но некоторое отличие всё же есть. Туристов частенько забывают пригласить в музей. В мою бытность я считал посещение музея обязательным и от наших гидов всегда требовал проводить группы через музейный комплекс, тем более, что он расположен на пути в гостиницу, которой завершается экскурсионный маршрут. Теперь главным для экскурсоводов является завести группу туристов в валютный магазин и валютный бар. Раньше у нас был ещё и, так называемый, рынок, на котором свои товары продавали жители Баренцбурга. Он работал всегда при появлении иностранцев в посёлке. Но вот уже больше года этот рынок руководством треста закрыт. Всем желающим продавать свои сувениры, собственные изделия типа картин, расписных тарелок, матрёшек и так далее, предложено сдавать товары в магазин на комиссионных началах.

Зашёл в валютный магазин и убедился, что богаче он от этого не стал. Есть, правда, несколько картин местных живописцев, но того разнообразия русских сувениров, которое было раньше на рынке, конечно, нет. Продавщица Лена берёт для продажи далеко не всё. Да и интерес у большинства жителей к торговле пропал. Ведь многие приходили на рынок не только что-то продать, но и пообщаться с иностранцами. Для многих это была единственная возможность увидеть лицо в лицо представителя другой страны, пожать ему руку, сказать единственно знакомое иностранное слово «Хэллоу». Кстати, и иностранцы, покупающие тур на Шпицберген, зачастую делают это не столько из желания увидеть жизнь норвежцев, с которой они гораздо легче могут познакомиться и в Норвегии, сколько по причине лёгкой возможности увидеть жизнь российского рабочего посёлка, поговорить хоть как-то с российскими людьми, не ограничиваясь информацией гида. В этом отношении рынок был идеальным местом знакомств. А беседа с Леной в магазине не представляла, как я заметил, интереса для них. Лена человек специфический.

ЛЕНА ИЗ МАГАЗИНА

Некогда эта ещё довольно молодая худощавая длинноватая, я бы сказал, женщина была моей сотрудницей. Когда она впервые появилась в баре в качестве барменши, я был доволен. Раньше она работала в столовой. Труд там был отнюдь не сладкий. Иногда она приходила помогать в баре, когда здесь устраивались приёмы большого числа именитых гостей, и одна Инга справиться с обслуживанием не могла. Ещё тогда мне Лена понравилась своей скромностью, которая выражалась прежде всего в её неразговорчивости и какой-то замкнутости. Переход из столовой в бар, был для девушки большой удачей, поскольку освобождал её от тяжёлой физической работы по чистке котлов, перетаскиванию увесистых кастрюль с пищей, уборки больших площадей под надзором очень даже неласковой заведующей столовой. Правда, работа в баре имела свои трудности. Иностранные туристы в весенне-летний сезон появлялись в гостинице с целью посидеть в баре почти в любое время суток, порой даже в середине ночи. Теоретически бар был в моём подчинении, как и вся гостиница, и я считал, что туристы должны обслуживаться в любой момент, когда бы они ни появились, ибо туризм был единственной статьёй поступления валютных средств для треста. Кроме того, бывало так, что какие-то лыжники добирались до нашего посёлка ночью, и их нужно было устроить в гостиницу, да и покормить заодно хотя бы яичницей, согреть рюмкой водки или стаканом кофе.

Условия Заполярья всё-таки имеют свою специфику, выражающуюся, по моему мнению, хотя бы в том, что нужно жертвовать правилами распорядка нашего туристического бюро во имя того, чтобы каждый поздний посетитель был обслужен с должным вниманием. Даже в том случае, когда неожиданно ночью (в летнее время, когда светло) к нам заходило какое-то судно с туристами и просило провести экскурсию, я шёл на встречу и организовывал почти всё так же, как и в дневное время. С портовой службой у нас была налажена чёткая взаимосвязь, и диспетчер порта всегда старался заранее оповестить меня о приближении того или иного корабля, запрашивающего разрешение на швартовку.