Шпицбергенский дневник

Уж и не помню, о чём мы беспрерывно болтали с Натали и двумя моряками с корабля, привёзшего туристов, но очень мне понравилась эта чудная девчушка. Договорились обязательно встретиться в следующий её приезд в Баренцбург, чтобы я смог подарить ей наш путеводитель по музею на английском языке. Хоть этим отквитаемся за угощение. Путеводитель-то не простой, а наш со Старковым авторский, то есть память с автографами.

Натали ушла со своими туристами, а мы со Старковым успешно допивали своё пиво «Старый мельник», срок годности которого, как заметил Старков, истёк далеко в прошлом году.

Вообще-то с пивом в нашем баре надо быть всегда осторожным. Оно попадает в Баренцбург всякий раз таким образом, чтобы давать максимальную прибыль. Иной раз норвежцы вынуждены продавать пиво по сниженной цене в связи с тем, что срок годности истекает, а запасы ещё есть. Вот в таком случае руководство российского рудника ухитряется закупить ненужную уже норвежцам продукцию и сбывать её шахтёрам да заодно и в валютном баре, если не заметят покупатели, но по обычной высокой цене. Бывало, что пиво закупалось в Дании по одной кроне за банку, а продавалось в Баренцбурге в десять раз дороже. Такая коммерция. И я бы в принципе не возражал против подобных прибылей, если бы они шли в то, что называется, общим котлом, а не в отдельные чьи-то карманы. И обвинять в чём-то нужно в таком случае не того, кто за прилавком, а того, кто поставляет продукцию и руководит продажей. Об этом многие у нас догадываются, но ни у кого доказательств нет, да и кому говорить, не знают, а потому просто молчат и скрипят зубами от бессильной злобы. А те, у кого доказательства налицо, понимают, что и своё рыльце в пушке оказалось, так что тоже лучше помалкивать.

Лариса, узнав нашу проблему с печеньем, попросила у меня целлофановый пакетик, который как раз у меня был, и насыпала нам мягких печенюшек к чаю (бесплатно). Так что, придя к себе, мы с удовольствием выпили по стаканчику горячего напитка с довольно вкусным баренцбургским печеньем.

13 июля, вторник

Особо интересного ничего не произошло. Утром после завтрака писал письма для интернета в Ялту и иностранцам.

Пользоваться интернетом мы можем не совсем официально. У нас нет своей линии связи. Портативный компьютер я с собой привёз, но не взял мобильный телефон, который можно было бы использовать для выхода в интернет. Так что при необходимости переписываться с кем-то мне приходится обращаться к Александру. У него есть и интернет, и сканер, и принтер. И хорошо, что он нам не отказывает в разумных пределах. Если бы он не помогал, пришлось бы обращаться в компьютерную рудника, что было бы несколько сложней.

Меня удивляет, что никто серьёзно не занимается вопросом создания всех удобств для работы учёных. Вот мне нужно отослать письма в Голландию, Швецию, Англию, Америку не удовольствия ради, а по работе, чтобы уточнить вопросы предстоящего семинара и напомнить о подготовке сборника докладов последней конференции, и я вынужден обращаться к моему приятелю Александру, чтобы он отослал подготовленные мною тексты. Технически это не сложно. Я пишу на своём ноутбуке, как принято называть портативный компьютер, нужные мне письма, копирую их на дискету, отдаю дискету Саше, а он отсылает их по указанным мною адресам через интернет. Но всё это в порядке личной услуги, а не на официальной, пусть даже договорной основе. Странно. Ведь можно спокойно по согласованию с академией наук, к которой относится Кольский научный центр на Шпицбергене, вменить в обязанность тому же Александру или кому-то другому оказание компьютерных услуг, за которые ему доплачивать определённую зарплату, и все услуги заносить в реестр на оплату, как стали делать, в конце концов, с телефонными переговорами. Простое решение — надо только иметь желание облегчить работу научных сотрудников. Но не делается почему-то.

Погода сегодня стояла тёплая. Во фьорде по-прежнему льды.

Пообедали со Старковым, как всегда в столовой, зашли в музей, посмотрели фото выставку, которую развернул фотограф из Мурманска. Он почему-то предполагал, что за выставку ему заплатят деньги.

Откуда было ему знать, что руководство треста «Арктикуголь» не платит даже те деньги, что согласно договора с институтом археологии и геологической партией он обязан выплачивать учредителям в равных долях от дохода, который дают тысячи туристов, посещающих музей «Помор»? Договор подписывался тремя учредителями, а деньги от туристов идут только тресту «Арктикуголь», точнее в его кассу. Куда они идут дальше, мало кому известно, поскольку даже министерство экономики, в чьём непосредственном подчинении находится трест, ничего не знает о музейных доходах, не смотря на то, что все комиссии, все делегации, прибывающие на Шпицберген, обязательно посещают музей и отлично знают, что таковой имеется.