Шпоры на кроссовках

Наверх он выпрыгнул уже с красными пятнами в глазах и, огребаясь руками, завертелся на месте, как пробка, раскушав наконец воду, попавшую в рот. Про морскую воду почему-то говорят, что она солёная, на самом деле она — горькая и противная. Особенно, если вы в ней едва не утонули. Это точно было море, и море южное — уж очень теплой оказалась вода. Второе, что Колька увидел — было небо. И небо тоже необъяснимо южное — какое-то неистово-голубое, пронизанное утренним солнцем, вставшим из-за гористого берега. Такой же берег оказался и с другой стороны, только этот — на западе — порос густым лесом, сливавшимся в ярко-зеленый покров. А тот, что на востоке, был обжитой — белела крепостная стена, алели крыши домов и даже различалось какое-то движение.

И в ту и в другую сторону было на глаз километра по три. Вполне по силам, если плыть, экономно расходуя эти самые силы. Тем более, что плыть по морской воде легче, чем в реке или озере.

Колька был уверен, что это какой-то морской пролив или залив. И вообще — окружающая картина до надоедливости напоминала ему что-то уже виденное в кино или на картинках… Где — Колька так и не вспомнил и решительно погреб налево. Конечно, логичнее было бы двигаться к городку, но пока неизвестно, где ты оказался и как тут обстоят — лучше подальше от людей. Хотя неизвестно — может быть, щит именно в городе?

Плыть оказалось не так уж легко — сильно мешала одежда, не дававшая вдобавок отдохнуть, лежа на спине, тянула вниз. Мелкая, почти незаметная волна метко заплескивалась в рот, а берег почти не приближался. Кроме того, огнем вспыхнули какие-то мелкие ранки и царапинки, словно их густо смазали йодом. Колька напомнил себе, что тонут люди от страха и по глупости, и уж тем более смешно будет тонуть в спокойном море, вблизи от берега. Напоминание помогло, а тут еще Колька сильно ударился об отмель и встал — оказалось, тут ему по живот, и чуть ли не половину оставшегося расстояния до берега Колька прошел на ногах и отдохнул, хотя по воде ходить не так просто. Кроме того, подгоняла мысль, насколько хорошо он виден с заросших лесом откосов — вблизи они выглядели уже не яркими и веселыми, а мрачными, какими-то затаившимися и настороженными.

Недалеко от берега снова начиналась отмель, и Колька выбрался наконец на узкую полоску песчаного пляжа. Над головой нависали скалы и сосны на них. Справа по камням сбегал и тек по пляжу к воде ручеек с водопадиками. Колька, стаскивая рубашку, устало отправился к воде и первым делом напился, а потом долго полоскал одежду и мылся сам — соль уже успела высохнуть на волосах и лице. Сильно пекло солнце. Часы так и не останавливались и показывали семь часов. Столько было дома, в Вавиловске, а тут солнце еще только встало. Опять невезуха со временем. Где же он все-таки? Колька слегка обсох на солнце, выкрутил джинсы и носки, натянул их и подсохшие кроссовки, пощупал пальцами шпоры, а рубашку просто накинул на плечи и захлестнул на груди рукав через рукав. Ему снова хотелось спать — прошлую ночь он давал концерт…

Поискав минут пять, Колька нашел тропинку наверх. В конце концов, он потратил на добычу двух предметов три дня из четырнадцати. Можно и отдохнуть немного. Так он размышлял, поднимаясь наверх, где среди деревьев рос густющий папоротник, такой мягкий на вид, что Колька выбрал местечко за сосной, росшие вплотную к расщелине в скале, надергал этого папоротника и повалился на него, как труп…

…Колька проснулся, продрыхнув пять с лишним часов и первым делом потянулся. Хотелось пить и есть. Пить — ручей рядом, а вот с едой сложнее. Не спеша вставать, он прислушался. На самой грани тишины и шума ему почудился какой-то мерный то ли рокот, то ли стук, то ли еще что — короче, какой-то звук. Но как раз когда Колька прислушался — этот звук пропал.

Он размялся возле своей расщелины и напился из ручейка. Потом пошел на берег — вернее, остановился под прикрытием деревьев, не спускаясь на пляж. Картина не изменилась, только посередине пролива (или залива?) очень ровно, двумя колоннами по шесть кораблей, мерно взмахивая двумя рядами весел шли высокобортные корабли, раскрашенные в черный и алые цвета. Над бортами то и дело взблескивал металл. Колька хорошо различал людей, даже то, что они в доспехах и чернобородые. А над городом на той стороне возник, поднялся в небо и повис, расплываясь на большой высоте в тучу, столб черного дыма.

Колька потер лоб. И словно стер пленку, мешавшую различать то, что за ней пряталось!

— Греция! — вырвалось у него. — Это же Греция!

Но корабли были не греческие, Колька хорошо вспомнил теперь картинку в учебнике по истории пятого класса. Греческие корабли были длиннее, уже, ниже и не такие яркие. Да и столб дыма был похож на подаваемый кому-то сигнал тревоги. Кажется, Кощей держал свое слово неукоснительно… Пираты? Слишком много кораблей… Или не много? Что-то такое помнилось, что пираты во времена Древней Греции плавали и по сто судов и никого не боялись. Или всё-таки война с кем-то?! Может, надо было плыть на тот берег, к городу?