Шпоры на кроссовках

…Место, в которое свалился Колька, называлось Аттикой. Остров за приливом — Эвбея. Город — Халкис. Все вокруг — к полной радости нашего странствующего рыцаря — было захвачено и предано огню мидянами-персами, в неимоверном количестве вторгнувшимся на землю эллинов. Все эллинские войска — союз сорока городов во главе с Афинами и Спартой — отступили на юг, флот тоже ушел буквально несколько дней назад, чтобы спасти мирное население Афин и перевезти их на остров Саламин, где решено дать бой персам. Рассказывая об этом, Филипп и Антонин почти подрались. Антонин-афинянин аж зубами скрипел при мысли, что его город останется на разграбление врагу и утверждал, что спартанский полководец Эврибиад дурак и ничего не понимает в морской войне. Филипп-спартанец немедленно набычился и стал отвечать отрывистыми фразами, напоминая, что именно спартанцы отважного царя Леонида задержали на неделю вражеское войско в Фермопилах, дав прочим эллинам возможность уйти в безопасные места. Еще он сказал, что Фемистокл берет серебро у персов — после этого Антонин плюнул и, призвав в свидетели богов, отвернулся.

Колька лишь головой вертел, пытаясь выяснить, что происходит, и путаясь в потоке полузнакомых названий, имен и событий. Одно было совершенно точно — ему вновь «повезло».

Закат был обалденно красивым. Мешал только все тот же шум — особенно начал мешать, когда Кольке объяснили: это персидские войска день и ночь идут по дорогам, и нет и конца. Поэтому костер разжечь не получилось — мальчишки сидели в пещерке на горном склоне, за деревьями, наклонившимися долину, жевали трофейный сыр, черствые лепешки, крупный изюм (жалко, что с косточками) и вяленое мясо, запивали разбавленном водой с вином. Колька от вина отказался, чем вызвал немалое удивление — дескать, все македонцы пьют, как варвары! И штаны даже носят…

Против последнего возразить было нечего, и Колька поинтересовался, каким образом мальчишки тут оказались — просто для поддержки беседы. Выяснилось, что встретились они не столь давно. Филипп был сыном спартанского тахиарха, обучавшего ополчение феспийцев — в переводе на понятный Кольке язык — отец Филиппа был офицером-инструктором при союзном отряде.

По спартанским меркам Филипп был еще совсем не взрослым — взрослость наступала аж в тридцать лет! — но уже мог сражаться и умел это. Отец взял его с собой, как посыльного и оруженосца. Когда феспийцев разбили взявшие числом мидяне, Филипп, сражавшийся плечом к плечу с отцом, был отослан с приказом доложить об этом. Но до своих так и не добрался: «остался на оккупированной территории!» где и встретился с Антонином. Афинян был сигнальщиком на одной из боевых триер, но во время удачного для эллинов боя у Еврипа его корабль потопили финикийские корабли. Команду перебили в абордажном бою, но Антонин прыгнул в море, долго плыл под водой, и его не преследовали — решили, что утонул. А добраться до своих уже не получилось — победившие эллины тем не менее вынуждены были отойти…

Колька в ответ рассказал, что и правда служил у персов, но, как и почти все македоняне, делал это подневольно и при первой возможности сбежал, оставив оружие и коня, а теперь не знает, что ему делать и как быть дальше. Особенно — намекнул Колька — жалко щит. Эллинские мальчишки закивали сочувственно.

Солнце село. На медленно гаснущем алом полукруге неба густо синели словно красками нарисованные длинные облака. Эллинские мальчишки молча и откровенно любовались закатом, обхватив коленки руками и поставив на них подбородки. Колька потихоньку попытался сесть так же — не получилось, спине неудобно. Тогда он просто лег на травяной настил, покрывавший пол пещеры, и лениво смотрел на небо, пока не сообразил, что не может быть такого долгого заката, а значит, это небо в облачных перьях ему просто снится…

2

Дымы подпирали небо косыми черными колоннами с плоскими широкими верхушками. Они поднимались отовсюду — из долин и с хребтов гор, над рощами и реками. А по дорогам текли потоки, взблескивающие металлом. Медленнее — пехота. Быстрее — конница, колесницы.

— Там, — Антонин вытянул руку, — Коринфский залив и перешеек Истм. Нам надо туда, там все наши.

Колька тяжело вздохнул. Он выспался и неплохо поел, а теперь не хотелось расставаться с ребятами. В конце концов, они неплохо к нему относились, кормили… Но Колька ощущал, что в ту сторону ему не надо.

— Я должен добраться в Халкис, — твердо сказал он.

Эллины недоуменно уставились на него, потом переглянулись. Филипп пожал плечами. Антонин развел руками:

— Халкис не продержится и дня, когда подойдет флот Царя Царей. А флот совсем близко, и наших кораблей тут нет.

— И все же мне НАДО в Халкис, — настаивал Колька.

— Обезумел, — Филипп сплюнул и сделал какой-то знак пальцами.

— Я видел сон, — решился Колька. — Голос с вечернего неба сказал: «Иди в Халкис.»

— Голос? — быстро спросил Антонин, его лицо вспыхнуло. — А лица ты не видел?

— Нет, — сожалеюще отозвался Колька, мысленно попросив прощения за ложь. — Только голос.

Мальчишки снова переглянулись. Филипп опять пожал плечами и тихо заметил: