Штамба

«Коршун» не отвечал. «Что мы творим! — с ужасом думал Семен. — Да ответьте же! Ответьте! Как все это гнусно!» Он поднялся на мостик. Никто не оглянулся на вошедшего. Капитан и третий штурман не отрываясь смотрели в окна. Они стояли в разных углах. Рулевой согнулся над слабо освещенной картушкой компаса.

Меньшенький глухо ответил:

— Мы уйдем, а дальше?..

На расстоянии одной мили от «Коршуна», то взлетая высоко вверх, то проваливаясь между гребнями, плясал белый огонь. Семен вгляделся в темноту. Он уже различал два гакобортных огня — красный и зеленый. Незнакомое судно двигалось прямо на траулер на попутной зыби.

Меньшенький слепо пошел вперед.

— Бодливой корове бог рог не дал...

Он считал, что чем больше людей из команды увидят улов, тем лучше. Рыба есть рыба. Он обещал, и он ее дал. Вот она. Возражений не будет.

— Все вниз! — опять донеслось из репродуктора.

-— Драпаем. Рыбонадзор по корме.

— Не стоит, тебя ждут.

Все-таки трал вывели, и он размашисто закачался над палубой.

Капитан повернул голову.

У лебедки сидел Кузьмин. Он тоже курил, пряча папиросу в широкой ладони от ветра и брызг. Семен присел рядом.

— Костя, — снова позвал Семен, — тебе не кажется, что мы сейчас как мыши?

Он переводил взгляд с затемненных окон рубки на огни идущего наперерез «Коршуну» судна, смотрел на опустевшую в один миг палубу, по которой перекатывались брошенные кем-то инструменты.

Через сорок минут хода по курсу «сто семьдесят» Ризнич погасил огни, «Коршун» погрузился в темноту. Непривычная и неожиданная, она встревожила. В рубке, в машине, в кубриках, где по приказу капитана задраили иллюминаторы, чтобы свет не проникал наружу, — нервничали.

— Но...

— Это не имеет значения, старик: ждут одного — придут двое. Только и делов...

— Ладно тебе, — отозвался Феликс. — Устали. Вот и не жуется.

— Самосадик. Мать с Украины прислала, — мирно отозвался электрик. — Случилось чего? — поинтересовался он.

Траловая вахта курила и переговаривалась.

Семен очнулся за полчаса до обычного. В каюте было холодно и промозгло. Не помогала даже электроплитка, которую он не выключал третьи сутки.

Милях в сорока от мыса Сигнальный «Коршун» разминулся с приземистым широкозадым танкером. Танкер развернулся и заботливо пошел за ними следом в двух кабельтовых. Шлюпки на нем были расчехлены, и около каждой чернели неподвижные человеческие фигуры.

— Трудно будет в глаза людям смотреть, товарищ капитан...

— Какого черта вы копаетесь? — вскипел капитан. — Сколько там?

— Эх вы, заячьи души, мать вашу!..

— Что скажешь?..

Не будь Ризнича на мостике, Мишка улучил бы минуту, чтобы в один мах слететь вниз по трапу и разбудить Феликса. Но пока здесь капитан — властный, замкнутый, реагирующий на каждое движение в рубке, он ничего не мог предпринять. Ничего. Подстегиваемый капитанскими окриками, Мишка до того расстроился и растерялся, что командовал невпопад, ошибался. Он чуть не упустил момент, когда надо было выбирать трал. Встречная волна и ветер раньше, чем он предполагал, погасили инерцию траулера, нос увалился под ветер, и судно стало наносить бортом на сетевой мешок.

Мишка вымахнул до половины трапа и тут услышал сорванный ветром крик.

— А-а... — протянул безнадежно Семен и затих.

— Кто? Мы с тобой?

Прожектор с рыбонадзоровского судна поджигал пенную дорожку за черной кормой «Коршуна». Море пылало холодным огнем.

Ризнич поморщился, но ничего не сказал.

— Костя, ты спишь? — спросил он.

Можно было идти отдыхать: тело истосковалось по сухому и теплому. Однако смутное беспокойство, появившееся еще вчера, не покидало его. Феликс и раньше беспокоился — это было обычное состояние, когда не приходила удача. Он испытывал такое чувство, будто забыл сделать что-то очень важное, неотложное. Припоминая, что именно, он остановился у трапа. Потом поднялся на мостик. Там были рулевой и вахтенный штурман Лучкин.

— Капитан просит добавить! — прокричал он.

Дизель ухал по-прежнему. Когда Семен вернулся, Феликса не было. На дрожащей подножке покачивалась оставленная им отвертка.

Меньшенький был взволнован.

Команда, измотанная пустой работой, получила «добро» отдыхать.

— Ну! — загремел он, вытягивая руку, чтобы взять сапог. — На место! Шпана-а...

— Лево на борт...

— Давай, батя, глотни... За удачу... За пеленг триста семь...

Мелеша промолчал.

Мишка Лучкин завалился на койку с «Четвертым позвонком» в руках, Феликс шуршал картами в штурманской и не показывался.

Закончили. И тут же начали заново.

— Держите сто восемьдесят шесть. Штурман — глубину.

Семен и Меньшенький сошли на берег. Впервые они расставались так.

— Ясно... — успокоился электрик.

— Работаем?

Теперь Феликс и Ризнич остались один на один. Присутствие рулевого, поглощенного курсом, обоими как бы не замечалось. Тишина в рубке стала невыносимой.

И тут кока «прорвало»:

— Шов лопнул. От удара. Льдина или камень, — сказал он, вытирая руки ветошью. — Доберемся. Вахту будете нести двухчасовую вдвоем. Сейчас пришлю Спасского... Давайте помпы... — Он помедлил немного, бросил ветошь в воду и добавил: — Держите связь с мостиком. Если будет хуже — дам радио Управлению.