ШтольмАнна. Проказы Купидона (СИ)

- Иные дочери ничуть не хуже сыновей, - задумчиво заметил Яков, вспомнив о своей неугомонной, ни в чём удержу не знающей и братьям не уступающей сестрице, а также Анне Викторовне.

Юрий Германович в сердцах рукой махнул:

- Это мы с Вами, Яков Платонович, понимаем, потому как имеем достойные примеры пред глазами, а иные, - доктор опять махнул рукой и замолчал, кусая губы и борясь с раздражением. – Пусть тела доставят в покойницкую для дальнейшего обследования.

Двое дюжих городовых проворно взялись за носилки и повлекли горестный груз прочь. Платон Платонович посторонился, давая им дорогу, перекрестился и шагнул к брату, протягивая ему откупоренную бутылку шампанского и два изукрашенных бокала.

- Предлагаешь за упокой невинных душ выпить? – мрачно осведомился Яков Платонович, глядя на брата снизу-вверх, потому как отвлекли его от дела важного и для следствия полезного: изучения следов.

- Балда, - оскорбился Платон, но тут же поправился, потому как последнее дело костерить следователя на глазах вверенных ему людей. – Это шампанское мы после венчания пили, все пили, понимаешь? А умерли только Олег с Василисой.

- А пили они из этих бокалов? – взгляд Якова сделался острым, словно бритва, так и кажется, что ещё немного - и след оставит.

- Ну, - Платон Платонович передёрнул плечами, искренне посочувствовав тем бедолагам, коим приходится ответ перед следователем держать, - я их тебе потому и принёс. Только у Олега бокальчик треснул, когда на землю упал. Василисин-то прямо в сугроб свалился, а Олега на ледок угодил, вот и треснул.

Яков Платонович чуть заметно усмехнулся, безошибочно угадав волнение брата, строгость поумерил:

- Показывай, где ты их нашёл.

- А чего искать-то? – удивился Платон и опять плечами повёл, уж больно неприятно к взмокшей спине рубашка липла. – Где новобрачные упали, там неподалёку и бокалы лежали, я их только убрал, чтобы городовые не растоптали, а то они же чисто кони дикие…

Серые глаза брата сверкнули беспощадным клинком, младший Штольман прикусил язык, осознав, что ступил на тонкий ледок, за коим может разверзнуться самая настоящая пропасть. И как это Анна Викторовна ухитряется с Яковом обо всём на свете говорить, а подчас даже и спорить?! Он же был, есть, да, пожалуй, и будет Сухариком, чуть слово не то молвишь и всё, готово, сомкнулись ворота каменные, высунулись в бойницы узкие ружья, крепость приготовилась к глухой обороне.

- Короче, вот тебе шампанское и бокалы, изучай, - Платон Платонович аккуратно поставил принесённые вещи на снег, помня о каких-то там отпечатках, что могут на гладкой поверхности остаться. – А я пошёл.

- Не спеши, - остановил его Яков Платонович и коротко приказал городовому, - бокалы и вино заберите и Юрию Германовичу доставьте, пусть как следует изучит на предмет яда.

Платон невольно сглотнул. Как и все из славного рода Штольман, смерти он не страшился, но мысль о том, что по крови уже начала гулять отрава, обрывая нити жизни, неприятных холодком прошлась по спине и заледенили кончики пальцев. Или это ветерок, так некстати поднявшийся сотворил? Платон Платонович покрепче натянул перчатки, потопал ногами, разгоняя кровь.

- Замёрз? – усмехнулся Яков, от которого не ускользнули манёвры брата. – Сейчас поедем, больше тут делать нечего. Игорь Петрович, завтра утром жду от Вас рапорт о результатах осмотра.

- Будет сделано, Ваше Выс-родие, - с готовностью отозвался Прокофьев. – Священника с гусаром в камеру отправить?

- Вы что, с ума сошли?! Никого не трогать, завтра утром жду их в управлении.

- Слава тебе, Господи, - выдохнул священник, успевший в мыслях своих проститься не только с этой уютной часовенкой и рясой, но даже жизнью. – Слава тебе, отныне и навеки.

Илья молиться и креститься не стал, сверкнул чёрными, воистину бесовскими, очами, мотнул кудлатой башкой, вскочил на коня, да и помчал прочь от часовенки таким галопом, что только снег из-под копыт полетел.

- Вот ведь бесово отродье, прости Господи, - сплюнул Прокофьев, - несётся, чисто кто за ним гонится, как бы шею не свернул в горячке-то.

- Можа, проследить за ним? - откликнулся городовой Аникеев, парень исполнительный, но не сильно догадливый. – А то как бы не сбёг.

- Куда он денется от Якова Платоновича, - с нескрываемой гордостью возразил Игорь Петрович. – От нашего господина следователя даже дух не ускользнёт.

- Это верно, - с готовностью подхватил Аникеев и закраснелся как мальчишка, вспомнив о супруге господина Штольмана. По сердцу пришлись городовому глаза её васильковые, голосок её звонкий, улыбка её ласковая, да уважение к Якову Платоновичу было столь сильно, что даже себе не смел Аникеев в сих нежных чувствах признаться. Лишь украдкой, в самых потаённых мечтах представлял, как его жена будет на Анну Викторовну, пусть хоть капелюшечку махонькую, схожа.