ШтольмАнна. Проказы Купидона (СИ)

На упрямство следователь привык отвечать ещё большим упрямством, ехидные выпады и злые насмешки вдребезги разбивались о ледяное спокойствие и невозмутимость, но против нежности и любви орудия не находилось. Под ласковым взором любимых глаз Яков Платонович плавился, точно сугроб под солнышком, мягкая улыбка безошибочно проникала в самое сердце, а нежные слова выбивали почву из-под ног. Разум подчинялся велению сердца и не находил сей полон унизительным или неприятным.

- Это может быть опасно, - опять повторил Яков, обнимая жену и прижимая её к себе.

- Ни капельки, если мы будем вместе, - проворковала Аннушка, уютно кладя голову на грудь мужа.

«Как называется мужчина, нашедший своё место в жизни? Подкаблучник», - хмыкнул Платон Платонович, но старая армейская шутка привычного отрезвления не принесла.

Бравый вояка, очаровательный сердцеед, давно потерявший счёт своим победам, внезапно почувствовал себя одиноким и обделённым. Да, у него была отличная семья, где каждый не задумываясь встанет за него горой, у него замечательные лихие друзья, охотно разделяющие и жар схватки, и хмель пирушки, и нудные часы гауптвахты, он никогда не знал у дам отказа, но при этом рядом с самой блистательной красоткой неизменно посматривал по сторонам в поисках новой, пока ещё недоступной вершины. Ни одна барышня не смогла пленить его полностью, ни одна не могла похвастаться тем, что сумела удержать его больше, чем на месяц.

Платон Платонович гордился своей независимостью пред женскими чарами, но рядом с Яковом и Анной невольно всё чаще задавался вопросом: а может, ни одна красотка просто не любила его по-настоящему? Анну Викторовну не отпугнули ни холодность Якова (всё-таки прозвище Сухарик ему до сих пор очень даже подходит), ни наличие соперницы (а Нина Аркадьевна - дама весьма эффектная была и отступать не привыкла), ни сводящая с ума разлука, во время коей от Штольмана не было никаких известий. Даже его ядовитая насмешливость в самом начале знакомства и скептицизм не отпугнули барышню, даже скрытая, а потому особенно болезненная ревность.

Аннушка принимала Якова любым: усталым и увлечённым расследованием, сердитым и отстранённым, немым от переполнявших чувств и неприлично резким. Ей нужен был не отважный рыцарь в блестящих доспехах, не сказочный принц, не легендарный следователь, а просто Штольман Яков Платонович, со всеми его достоинствами и недостатками.

Платон Платонович грустно улыбнулся, осознав одну простую и печальную истину: у него самого пока такой вот барышни не было. И будет ли когда?

Сие одному Богу известно.

========== Дело № 1.3 ==========

Яков Платонович, пусть и не сразу, но всё же уступил просьбе горячо любимой супруги и взял её с собой в дом купца Белозерова. Правда, строго-настрого наказал никуда одной не ходить, бдительности не терять и в случае опасности сразу же звать на помощь. Анна Викторовна, разумеется, клятвенно обещала все наказы мужа самым добросовестным образом исполнить. Штольман в ответ лишь вздохнул, вспомнив, как Мария Тимофеевна в такие моменты губы поджимала и бросала в сторону: «Свежо предание».

Дом купца Белозерова был точным его отражением: большой, богатый, но без лишней нарочитости, безвкусием отдающей. Слуга, коий дверь отворил, телосложением удивительно напоминал медведя, молча выслушал имена посетителей, поклонился, попросил в гостиную пройти и там Ерофея Петровича обождать. Долго ждать купца не пришлось, пятнадцати минут не прошло, как хозяин вошёл, вежливо поклонился:

- Прошу прощения, коли сразу к делу перейду, чем я могу помочь?

Анна и Яков переглянулись, он чуть заметно кивнул.

- Ерофей Петрович, - Анна Викторовна обворожительно улыбнулась, - я пришла Ваших барышень навестить.

Купец вежливо растянул уголки рта в улыбке:

- Очень любезно с Вашей стороны, Анна Викторовна. Они у себя, Глафира проводит Вас.

Прибежавшая на звон колокольчика пышнотелая русоволосая девка низко поклонилась и почтительно повела гостью к барышням.

Господин Штольман остался с Ерофеем Петровичем, ещё раз уточняя детали произошедшего злоключения, беседуя со слугами и разыскивая способ, коим отрава могла проникнуть в дом.

Аннушка же меж тем завела непринуждённую беседу с Глафирой, которая, польщённая вниманием знатной барыни, была готова выболтать всё, что знала, а также щедро поделиться своими предположениями, строить кои была превеликая искусница. Из разговора со служанкой Анна Викторовна узнала, что барышни о смотринах не знали, батюшке-дядюшке не перечили, несчастной любви также не имели, а потому самолично травиться повода у них не было ни малейшего.

- Правду молвить, барыня, - Глафира опасливо по сторонам огляделась, предусмотрительно голос до шёпота понизив, - записка Варваре Петровне пришла, - девица округлила глаза, словно у неё внезапно запор случился, и выдохнула, - любовная.

- От кого же? – полюбопытствовала Анна, вспомнив смерть несчастной госпожи Кулешовой и гадая, не ревность ли стала причиной отравлений.

- Дык, знамо дело, от кавалера, - возвестила горничная, - а кто таков, мне не ведомо.