Шторм

Он слышал ее голос в коридоре, затем дверь открылась. Судя по шуршанию вентиляции, ее открыли медленно, как будто входящий сомневался, стоит ли это делать. Он сначала обрадовался, что все еще мог различать, как открывалась и закрывалась дверь, но потом ему стало не по себе, что-то было не так. Йоар закричал бы в ужасе, увидев его в таком состоянии, стало быть, он понятия не имел, кто к нему пришел. Комнату заполонила отвратительная вонь. Пахло старостью, и гнилью, и еще чем-то, чего он не мог распознать. Звук неуверенных шагов, гость изучал его, подходя поближе. Больше всего на свете ему хотелось накрыться одеялом с головой, но что-то подсказывало, что Дьявол была права — посетитель его знает. Он слышал его дыхание, быстрое и неровное, слышал, как тот открыл рот, как язык шлепал по небу, затем последовали короткие вздохи — и он понял, что гость не мог произнести ни слова. Сначала он решил, что тот лишился дара речи, увидев, в каком он состоянии, но потом внезапно понял, почему слова так и не появились. И зачем посетитель к нему пришел. Заика. За опознанием всплыл самый темный глубокий ужас, и скоро стук его сердца заглушил звероподобные звуки, которые издавал гость. Рука зажала рот и нос, и до того, как остановился приток кислорода, он успел подумать, что рука пахнет чем-то кислым.

Глава 16

Когда телефон зазвонил, Рино как раз занимался исполнением первого пункта из списка тетушки: перевернув кухонный стол, он решил разобраться, почему тот качается.

— Че это ты там делаешь? — пометавшись между двумя тембрами, голос Иоакима все-таки успокоился и стал на октаву ниже.

— Ну, я тут.

— Ты стонешь, как свинья.

— Это потому, что я стою на коленях между двумя чертовыми ножками стола!

— Че?

— Пытаюсь починить кухонный стол.

— Ты? — Иоаким хорошо знал, что отец был абсолютно безруким в том, что казалось практического домашнего хозяйства.

— Что за.

— Дерьмо?

— Дерьмо, да. Этому столу сто лет в обед, и чего она не купит себе новый?!

— Может, именно поэтому.

— Да это не чертов антиквариат, а.

— Дерьмо?

Рино встал и стукнул ногой по столу.

— Да пошел он, стол этот. Как дела?

— Хорошо.

— По шкале от одного до десяти?

— Шесть.

— А чего не восемь?

— Потому что тебя тут нет.

— Окей, считай, я купился. Но я вернусь через неделю-другую. А может, ты приедешь?

— В Рейне?

Это прозвучало, как будто Рино находился на одной из планет соседней галактики.

— Ну, было бы странно приехать куда-то еще, если я пока здесь.

— А там есть чем заняться?

— Мы могли бы съездить на рыбалку.

— No, thanks[4].

— Что-нибудь придумаем.

— Конечно. Знаешь что?

— А?

— У мамы кое-кто появился.

— Да ну.

Рино хотел, чтобы это прозвучало как самая естественная ситуация на свете, но все-таки почувствовал укол ревности.

— Он тебе не нравится? — спросил Рино, так как с другой стороны трубки никакого ответа не последовало.

— Да нет.

— Но.

— Новые правила.

— Приходится приспосабливаться, — Рино почувствовал, что начинает заводиться.

— Она стала такой стервой.

— А он?

— Да нет, Рон прикольный.

— Рон?

— Да, он из Голландии.

— И ведь маме никогда не нравились мои деревянные башмаки.

— Че?

— Шучу.

— Отключусь. Сообщение пришло.

— Срочное?

— Ага. Рене. Перезвоню.

Разговор оставил неприятное послевкусие, Рино захотелось поехать на бензоколонку, чтобы свободно пофлиртовать с продавщицей, но он удержался. Вместо этого он взглянул на сабо, которые валялись прямо посреди пола. И ведь именно над этой обувью она много лет посмеивалась. А теперь, значит, у нее голландец. Ирония судьбы, мать ее.

Рино вполсилы попытался исполнить еще несколько пунктов из тетушкиного списка, но добился лишь того, что разозлился еще больше. Мысли постоянно возвращались к больному мальчику, и в первую очередь к вопросу о том, почему же его братец решил навсегда исчезнуть из семьи за несколько недель до трагических событий. Загадкой оставалось и то, почему никто не сообщил в полицию о его исчезновении. Рино пометил себе, что нужно обязательно спросить у Фалка, не переезжало ли управление полиции. При переезде, возможно, бумаги просто потерялись.

Первая мысль, которая возникла у инспектора, когда он услышал историю этой семьи, была, конечно, что тот самый отморозок вернулся в Винстад и лишил жизни брата и отца. И ведь если эта мысль пришла в голову через пятьдесят лет ему, то наверняка в те времена должны были ходить слухи. Удивительно, что Фалк, живший совсем рядом с местом событий, едва их вспомнил! Особенно учитывая, что он все-таки стал полицейским в этом самом районе.

Фалк.

Сначала Рино подумал, что безразличие коллеги объясняется усталостью от жизни отшельника-полицейского и что он считал дни, когда наконец пополнит ряды пенсионеров. Но сейчас он был вынужден признать, что ситуация гораздо сложнее, потому что Фалк не просто погружен в себя, он выглядит отстраненным и явно подавленным. Что-то его тяготит.

Очень сильно.