Шторм Z. У вас нет других нас

Внаглую подлетает «Брэдли» и высаживает десант, а группа поддержки подтягивается из лесополки.

Мы с Мальчиком, стоя «на глазах», спалили их перемещения ещё позавчера.

Лупили по ним с двух стволов. Подтягивали людей. Обстреливали кусты, где они собирались с разных точек.

Прибежал командир, орал:

— Куда вы стреляете, там никого нет!

Ну конечно, сейчас там уже никого нет.

На следующий день всё повторилось. Лесополка за ними, они приходят и уходят, когда хотят. Выползают из своих нор и идут мимо моих товарищей, тех двух, что шли замыкающими. Они отпинали их тела с дороги, и они теперь лежат там.

Может быть, лицом в землю, а может быть, лицом к небу. Вот они идут мимо них, по той дороге, по которой мы убегали на юг. Перед знаком «Н-ка» рассеиваются, расползаются. Они всегда рядом. Они всё держат на контроле.

Поэтому наши выставляют «глаза» не только в домах на окраине, но и там, под знаком. Выставляют ночью, а днём их выкашивают кассетами и дронами. Там негде спрятаться, люди лежат под кустами буквально.

Вечером, перед тем как стемнело, через проём в стене я наблюдал ужасную сцену, как метится камикадзе в одного из наших бойцов, заползающего под дерево. Он ползёт и из положения лёжа в отчаянии бьёт по нему из автомата, дрон кружится, выбирая траекторию и с усилившимся визгом, режущим ухо, атакует. Яркая вспышка, взрыв. Но он рванул где-то в ветках. Может быть, наш и выжил.

Весь вечер вокруг творилось что-то непонятное.

Никакой информации у нас, засевших в этом доме на окраине Н-ки, нет. Нет понимания четкой картины.

Наша арта работает по полю с правой стороны.

Кто там, что там — мы не понимаем.

Один из взрывов подкидывает до высоты третьего этажа полчеловека. Он летит, кувыркаясь, и машет ручонками, как крылышками.

Кто это? Мы не знаем. Как эти люди оказались на поле?

А что, если это наша вторая группа со второго БТРа, думаю я. Они прорвались, заняли окопы, сидели там сутки. Потом, не дождавшись никого, начали откатываться, отползать через поле, вытесненные хохлами, и это сейчас их разделывает наша же артиллерия, приняв за противника.

Может быть всё что угодно.

Когда стемнело, всё подуспокоилось.

Но оттуда, из лесополки хохлов, кто-то кричит, зовёт на помощь на чистом русском языке, без хэканья.

Так зимой волки запускают на окраины деревень свою течную суку, чтобы одуревший от похоти кобель побежал за ней в темноту, где его ждут клыкастые разбойники.

Так и хохлы выманивают кого-то из нас чистым, рязанским говором.

Но меня они точно не выманят. Я-то знаю, что там, за знаком. Там смерть.

Это для моих новых товарищей всё, что лежит к северу от Н-ки, terra incognita. Но не для меня. Я оттуда пришёл. Прибежал.

Там, от самого нашего, уже, наверное, сгоревшего, разбитого БТРа и до этого знака, — царство Аида, поглотившее двух моих друзей. Там враг. Там смерть.

И оттуда с полуночи прилетают снаряды из танка.

Выстрел, мгновенный прилёт.

Снаряд из танка узнаешь по скорости, по ощущению мощи, с которой он летит и врезается в землю.

Окучивают окраину села. Очень плотно. Снаряды ложатся прямо рядом с домом. Всё сыпется, пыль через все щели проникает внутрь. Земля летит в выбитые окна.

Я только и успеваю, что падать со своего наблюдательного пункта на пол, вжиматься в него, молиться, чтоб пронесло. Потому что не выдержит наш домик прямого попадания, рассыпется в хлам.

Со мной в этой комнате Мальчик и двое дагов, посланных на усиление. Даги классические, чёткие. Красные мокасины, заниженная приора — вот это вот всё. Дагам абсолютно насрать на танк и на всё на свете, они покушали и спят в обнимку с калашами. Мальчика я тоже пожалел и отправил спать.

Остался дежурить один.

Танк отработал боекомплект, теперь у меня будет небольшой перерыв.

Можно чуток расслабиться.

Я закуриваю и смотрю на часы. Два. Я должен дежурить до четырёх, но внутренний голос говорит мне, что пост надо сдать в три. Рационального объяснения нет. Я просто понимаю, что так надо сделать.

Неожиданно в комнате становится светлее. Поднимаю голову и выглядываю в проём.

Где-то далеко висит, будто замерший, раскинувшийся на полнеба зеленоватый фейерверк. Рассыпаясь на кучу бесчисленных огоньков, медленно опускается вниз.

Это фосфор, догадываюсь я. Первый раз вижу такое, и это впечатляет. Не хотелось бы мне сейчас оказаться там, куда опускаются эти огоньки.

Но и здесь скоро будет нескучно.

Я это знаю наверняка, весь мой скромный опыт, знакомство с тактикой ВСУ говорит мне, что эти движения последних двух суток неспроста.

Утром, на рассвете, они атакуют при поддержке «Брэдли».

Вот здесь, на выезде из села, стоит наша сожжеённая БМП.

Вот сюда, на этот пятачок, они и выкатятся, разнесут в хлам все наши домишки и высадят десант.

А те, кто сейчас залёг там, в темноте, перед нашими «глазами», подтянутся.

«На глазах» нынче выставлены десять человек по обе стороны дороги. Участь их незавидна. Этот наш авангард попадёт в самый лютый замес, под огонь с двух сторон. Мало кто выберется оттуда.