Штормовое предупреждение

– Бог знает что! – возмущался Стеценко. – «…Совещание, переговоры». И когда только успели нахвататься всей этой волокиты от старой доброй русской бюрократии!

– Ничего, попытайтесь через полчаса, – меланхолично бросил Алексей Андреевич Чернов, полагая, что приближается важный момент в разговоре.

– Да уж, конечно. – Стеценко оторвал изжёванный мундштук длинной турецкой папиросы. – Просто так не оставлю. Важнейшее дело!

Однако же у его сиятельства графа были на этот счёт несколько иные соображения.

– Что касается важнейшего… Полагаю – это наше коллегиальное мнение – что сейчас пришло время всерьёз подумать о вашем возвращении в Россию со специальными заданиями. Это более соответствует вашему уровню и возможностям.

Реакцию капитана было нетрудно предугадать.

– Легально? Алексей Андреевич, с моими прошлыми «заслугами» большевики если не прямо у причальной стенки, то уж в ближайшей тюрьме точно расстреляют.

По лицу графа Чернова едва ли можно было предположить, что подобная перспектива не обсуждалась.

Капитан, выждав пару секунд, спросил:

– Или выезжать нелегально? С чужими документами?

– Это лишь усугубило бы ситуацию, – сказал граф таким тоном, каким читают нотацию не слишком старательному школяру. – Непременно опознают и привлекут. По всей строгости. Нет, именно легально – надо воспользоваться благоприятным моментом, пока большевики агнцев милосердных и веру в чистосердечное раскаяние разыгрывают.

– Боюсь, на меня это их милосердие не распространится. – Стеценко никак не хотел показать Чернову открытое неприятие такого предложения. – То, что Якова Романовича приветили – так он мало того, что фигура знаковая, так он же и здесь, в Константинополе, держался в стороне и от нас, и от прочих непримиримых.

Очередное напоминание о генерале Слащёве, которого долгое время считали убеждённым монархистом, – это даже было одной из причин взаимной неприязни Якова Романовича с бароном Врангелем, возможно, что и большей причиной, чем известное позёрство и авантюризм генерала, – вызвало у Чернова пароксизм раздражения. Но граф быстро овладел собой и сказал почти спокойно:

– Вам следует попробовать получить от Совдепии персональные гарантии безопасности. По их реакции на ваше обращение можно будет многое понять. В чрезмерном риске мы, сами понимаете, не заинтересованы.

Капитан в последнем был не слишком уверен, но показывать это Алексею Андреевичу не следовало. И Стеценко сказал только:

– Некоторое прощупывание почвы я уже производил.

– Вот и славно, – благожелательно изволил сообщить Чернов. – Это вы о переписке с бывшим сослуживцем, Петровским?

– Так точно. Петровский сообщал, что знает «верных людей», и допускал возможность моего внедрения в советские учреждения или даже в ЧК через его посредничество.

– Да, нам известна ваша переписка, – не преминул граф показать свою осведомлённость. – Но напоминаю, что Петровский ещё недостаточно проверен.

– Это можно будет сделать на месте, в Севастополе, – капитан вроде как забыл на минутку, что речь идёт о нём самом и в условиях реальной опасности, и рассуждал только как профессиональный контрразведчик. – Не раскрывая сразу карты.

И Чернов тут же подхватил в сугубо деловой интонации, как инструктируя профессионала:

– Ваш опыт, полагаю, не подведёт. Мы, со своей стороны, предоставим вам несколько имён агентов, которых можно, по необходимости, сдать чекистам. Для укрепления доверия – и потому, что эти люди утратили для нас ценность.

– Но всё это будет иметь смысл, – опомнился Стеценко, – если я получу реальные гарантии безопасности.

– Естественно. Тогда и обсудим весь круг возможных и необходимых действий. Так что не откладывайте с прошением, – продолжил Алексей Андреевич деловым тоном. – А сейчас вам пора перезванивать «товарищу» Биренсону.

Чуть позже в Симферополь ушла шифровка:

Срочно.

Секретно.

Пред. Крым ЧК

Прошу согласовать и дать поручение нашему посольству/консульству в Константинополе произвести, по его обращению, выдачу официальных гарантий безопасности и трудоустройства по специальности в Р.С.Ф.С.Р. бывшему офицеру, капитану Стеценко М.Л.

Канал РС-2 – Ян.

В ритме скетча

На той же явочной квартире в Константинополе, в присутствии Златина, происходил у нас ещё один разговор с Абрамом Канторовичем.

После короткого приветствия и предложения присесть, я произнёс в приличествующем случаю тоне:

– Итак, Абрам Моисеевич, ваше пожелание о принятии вас в секретные сотрудники ЧК одобрено.

– Да-да, благодарю, ну то есть я согласно поддерживаю, хотя не помню, чтоб я так прямо сказал про записаться в сексоты.

По реакции Канторовича можно было в известной мере усомниться в энтузиазме, вызванном сообщением. Но, как оказалось, соображения Абрама Моисеевича касались не только, или не столько, идеологической стороны.