Штормовое предупреждение

– Да, кстати, – внезапно обрадовался тот и, подавая конверт с деньгами, продолжил: – Чтоб вам было спокойнее – вот аванс. До последнего куруша.

Стеценко машинально взял конверт, а Амир тут же притянул к себе портфель, даже не вырывая его из рук капитана, и ловким, как у фокусника или ширмача, движением вытащил пакет с документами.

– Ты что, разве… – только и успел крикнуть Стеценко, конечно же не зная, что название разменной турецкой монеты – куруш – было условным сигналом.

В следующую минуту за спиной Стеценко появились двое полицейских. Один заломил за спину капитанскую руку с раскрытым портфелем, а второй выхватил у Стеценко конверт с деньгами.

Амир же раскрыл пакет, пробежал глазами верхний лист и воскликнул:

– Да-да, вот они, секретные документы. Ого! Роял нави!

– Ты что, обезьяна, делаешь? – рванулся к Амиру Стеценко.

А тот кивнул – и полицейский резко, умело и эффективно саданул капитана в солнечное сплетение, так что тот охнул и перегнулся пополам.

– Предупреждаю провокацию, – почему-то по-русски сказал Амир.

Затем с начальственными уверенными нотками в голосе и, естественно, сугубо по-турецки, приказал полицейским, что следует делать дальше, и не преминул забрать у них конверт с деньгами.

Двое оперативником МИМ/МИМ это всё конечно же видели, но вмешиваться не стали. Во-первых, они прекрасно знали в лицо Амира, своего сослуживца, и предположили, что действует тот по распоряжению «сверху», о котором их не сочли нужным уведомить. Во-вторых, Стеценко не подал сигнал, а почему не подал – да какая разница? Можно спокойно допить очередной кофе и вернуться в штаб-квартиру.

«Вещественные доказательства», то есть пакет с секретными документами, Амир передал второму агенту МИМ/МИМ, турецкому охраннику торгпредства, тому самому, который изображал непонимание и русского, и ломаного турецкого языков, И отправил его вслед за полицейскими, которые поволокли в участок обмякшего Стеценко.

О том, что вся недолгая процедура обыска и задержания проходила под взглядами сослуживцев по охранке, Амир просто не знал.

Вот так авантюрная и не согласованная заранее, но правильно и вовремя использованная нами инициатива Биренсона сработала против заказчиков.

И надо признать, что усердие Амира, агента Муселлах Мудафаа-и-Миллие, значительно ускорили отправку Стеценко в Советскую Россию.

Способствовала этому и традиционная неразбериха в отношениях между турецкими полицией и охранкой, и между подразделениями в самой охранке.

Срочно.

Секретно.

Пред. Крым ЧК-ГПУ

Основное задание выполнено.

Дополнительно сообщаю:

фигуранты С-о и К-ч подали заявления на возвращение в РСФСР.

Порядок собеседования согласован.

Прошу разрешения на мой выезд.

Ян

…Напряжённые отношения между криминальной полицией и спецслужбами, в частности с охранкой, контрразведкой, службой безопасности, – названий много, – существуют, по моему наблюдению и по высказываниям товарищей, во всех странах. Объяснить это просто различием задач и совсем незначительным, в сущности, различием методов, – мне кажется, нельзя. Скорее – различиями типов людей, тех, которые приходят на работу в полицию, и тех, кто идёт на службу в охранку. Не всех, не поголовно, понятно, лишь в большинстве – но в определяющем большинстве.

Полицейские следователи и оперативники бывают и умны, и наблюдательны, и проницательны, быстро и почти всегда безошибочно определяют, кто есть кто, и за кем что-то ещё «висит». А поскольку подавляющее большинство преступлений сводится к нескольким всего и вполне земным мотивам, то закономерно, что идут в полицию люди, ориентированные на простые решения, действия, да и отношения – тоже. Меньшинство же полицейских, не чуждое поначалу думать о всякой такой идейности, политике и философии как преступной мотивации, практикой работы быстро вгоняется в систему простых отношений и прямых действий. Причём в этой системе не принято забывать и о собственной выгоде, чаще всего о простой и конкретной, и сравнительно мелкой во многих случаях. В диапазоне от привычно-упоительного чувства власти, вплоть до удовлетворения лёгкого тщеславия от понимания осторожно-уважительного отношения «гражданских». Без Порфириев Петровичей не обходится, конечно, в силу многообразия людских типов и свободы воли, как изначального дара Божия, но сколько их – ему же, Господу, только и ведомо.

В охранку же идут другие люди, для которых тонкости и сложности мотиваций, поступков и отношений более привычны и естественны, идейная и политическая направленность и их самих, и противников учитывается как важная и даже определяющая, – а посему их собственная работа закономерно обрастает множеством согласований, разрешений, нормативов и регламентов.