Штормовое предупреждение

Но Стеценко вовсе не считал это ни возмутительным, ни не имеющим оправданий. Он так и заявил:

– Большевики ни шиша не получили. А турки – Симмонс же сам говорил, что эти материалы или не важны для них, либо же всё скоро узнали бы из других источников.

– Одно дело – специально предупреждённый и лояльный отдел Муселлах Мудафаа-и-Миллие, – Чернов, говоря о лояльности охранки, выдавал желаемое за действительное, но едва ли воспитуемый мог бы это опровергнуть. – А другое – едва управляемая и совершенно не приученная к работе в дипломатическом поле полиция.

Стеценко невольно потрогал особо впечатляющую ссадину на скуле и прошептал с досадой:

– Вот уж точно… Не приученная.

– Дипломатического скандала, скорее всего, не будет. – Борис Петрович Орлов трезво оценивал ситуацию. – Но это же такая утечка секретов дружественной державы!

– Да это всё через пару-тройку недель забудется напрочь, – Стеценко тоже трезво оценивал некоторые аспекты, но только в меру своего знания ситуации. – Да, какой-то полицейский ляпнул что-то репортёрам. Ну и что? Да они и прочесть наверняка не смогли, по их газетенкам видно, что и названия бумаг толком не просекли!

– Увы, могли и прочесть, и неровён час – скопировать что-то. Никто не может сказать точно, сколько глаз и сколько рук, и каких, имели доступ к документам за время до их возвращения.

Но капитан всё не оставлял попыток самооправдания:

– Я не настолько знаю английский, чтобы сказать точно, насколько эти бумаги такие уж ценные и долгоиграющие. И вообще планировалось же всё совсем по-другому, да тут влезла эта дубоголовая полиция. А я по-турецки не смог толком объясниться. Да и не мог сразу разобраться, когда дело идёт по нашему плану, а когда – кривым боком!

– Полиция везде одинаковая, а вот вы оказались не на высоте. – Бориса Петровича явно рассердили стеценковские оправдания. И он продолжил, как приговорил: – Уверен: поручили бы передачу документов другому офицеру – не произошёл бы такой провал. Даже если бы замысел операции не осуществился.

– Да что офицеру! Ваш Абрамчик всё разыграл бы, как по нотам! – Его сиятельство Алексей Андреевич постарался уколоть побольнее.

– Ну, так давайте попробуем ему чего такое поручить, – немедленно огрызнулся капитан. – Его же соплеменники во всех представительствах сидят.

– Мельтешение и брожение умов, господа. – Борис Петрович сделал предостерегающий жест. И продолжил, обращаясь к Стеценко: – Вам, господин капитан, теперь в Константинополе будет сложно. Да и не нужно, пожалуй.

Михаил Лукич несколько преувеличенно понял смысл высказывания графа Орлова и воскликнул:

– Но я могу и хочу служить нашему праведному делу!

– Похвально. – Борис Петрович продолжил в доброжелательном тоне, словно ждал именно такой реакции: – Надеюсь, вы сможете это доказать делом.

И Чернов подхватил, несколько излишне самонадеянно трактуя причастность высших сил к совместному их с мистером Симмонсом решению:

– Вам сам Бог сейчас указует достойный путь. Вы готовы?

– Как в песне: «За Царя, за Родину и Веру».

Граф Орлов даже ладонь воздел, будто и впрямь опасаясь, что капитан контрразведки сейчас заведёт маршевую интерпретацию «Вещего Олега».

– Обойдёмся без вокала. Вы уж русский-то язык знаете? Вот и надеемся, голубчик, хоть в Крыму вы сможете разобраться, что к чему.

– Вы собираетесь меня послать в Крым? – Михаил Лукич готов был допустить, что неверно истолковал вовсе не двусмысленную фразу графа Орлова.

Но тот, будто уловив нотку недоверия, изрёк с некоей даже заботой:

– Обстоятельства благоприятствуют. И – не только вам.

Стеценко посмотрел на одного руководителя ВМС, затем на другого, как бы пытаясь угадать, насколько серьёзно недвусмысленно высказанное намерение, и осторожно сказал:

– Это весьма серьёзное предприятие. Здесь много нюансов…

Но Алексей Андреевич Чернов вовсе не собирался выслушивать ламентации капитана о каких-то там нюансах, а сообщил, давая понять, что и сам вопрос, и важные организационные детали его продуманы заранее:

– Мы предполагаем – и англичане, несмотря на крайнее, как было сказано, их недовольство вами, поддерживают, – что возвращаться вам следует вместе с Абрамом Канторовичем. Он будет полезен и нам, и британской стороне, а вы сможете им умело руководить. Кстати, они озаботятся и материальной стороной.

– Несколько, скажем так, неожиданное предложение… – Михаил Лукич намеренно употребил слово «предложение», а не весьма точно обрисовывающее ситуацию слово «решение». И продолжил, прощупывая, не сработает ли в выгодном для него плане гордость русских аристократов: – Англичане, наверное, настаивают? И небось ещё и французы? Кошелёк для нас, бедолаг, развязывают?

Но Борис Петрович только и изрёк с изрядной долей высокомерия:

– Высокая чистота наших устремлений допускает сотрудничество со, скажем так, не совсем благородными элементами. Но не с врагами, конечно. Франция – наш ближайший союзник. При некоторых, увы, досадных изгибах политики Клемансо и Пуанкаре, неизгладимых республиканцев.

А граф Чернов продолжил, почти что деловым тоном: