Штормовое предупреждение (СИ)

В гостиной между тем разворачивалась эпопея: Шкипер, будто лидер революционного сопротивления со своего броневика, вещал широкой общественности о том, что пока он жив, ни одна душа не закажет из этого дома пиццу, потому что он своими глазами видел, как Марлин не покладая рук заготовляет начинку для пирогов в масштабах, близких к промышленным, и если кто-то здесь посмеет это все не сожрать, то будет иметь дело лично с ним. Так и осталось неизвестным, к кому именно была обращена эта пламенная речь – вспоминая об этом впоследствии, свидетели не исключали и того варианта, что она могла проистечь вследствие рекламы пиццы, которой по телевизору прервали очередное шоу – или что там глядели ее кузины.

На звук командирского голоса из кухни подтянулся Рико – он, как оказалось, делал перерыв на обед, а заодно решил немного повозиться со своим стейком и теперь внимал тезисам о пицце с энтузиазмом новообращенного неофита, при этом не прекращая натирать мясной кусок душистым перцем. Заметив это, Шкипер оставил в покое пиццу и обратил свой праведный гнев на подчиненного.

-Рико! – воскликнул он. – Здесь же женщины и дети!

Рико опешил. Он добросовестно убедился, что совершенно точно не ведет себя предосудительно, не является участником какого-нибудь безобразного происшествия, и на его майке не написано ничего провокационного для женщин и детей – и с недоумением воззрился на старшего по званию, как бы призывая того пояснить, за что ему попало на этот раз.

-С нами женщины и дети, – растолковал Шкипер. – И они не едят такое острое. Знай меру и лучше приготовь соус.

Рико кивнул, прекратил превращать свиную рульку в филиал ада на земле и с достоинством удалился на кухню.

-Кстати, – спохватился Шкипер, видимо, обуянный музой красноречия, – а когда именно прибудут все вышеуказанные, сиречь прочие женщины и дети?

-Под описание тех и других подходят только Дорис и Джулиан, – рассмеялась Марлин. – В принципе, я сказала, что мы тут будем с сегодняшнего дня и до самого до упора, так что пусть едут, когда смогут.

-Ты не давала им точных рамок?

-Нет. Но, зная Мейсона, я бы поставила на то, что он прискачет первым в надежде, что ему перепадет помахать шваброй.

-Ты знаешь, а мне нравится эта мысль! – оживился Шкипер. – Я-то думал завтра штурмовать второй этаж, но до его прихода, пожалуй, не будем…

-Я боюсь, придется, – расстроила его Марлин. – Там даже не протоплено, и электричества нет.

-Мой лейтенант, – с непередаваемым апломбом возвестил Шкипер, – сегодня обещал мне, что или до завтра до полудня в доме будет тепло, или он подаст в отставку. И я готов сожрать свое личное дело без кетчупа, что он точно не подаст.

Марлин в задумчивости поскребла за ухом.

-Чудные вы, – заметила она. – В глаза друг другу говорите всякие гадости, а за спиной начинаете разливаться соловьем…

-Сестренка, это же естественно, – снисходительно пояснил собеседник, наконец-то покидая свой метафорический броневик и возвращаясь к своему обыденному тону. – Ковальски хвалить вообще нельзя. Он сразу начинает думать, что ты ничего не понимаешь в его работе, раз не видишь очевидных огрехов, которые всегда видит он, а раз так, то и слушать тебя нечего. А вот ругать его всегда действенно. Хорошо и добросовестно выруганный Ковальски – это, считай, промотивированный Ковальски, Ковальски, по уши в полезной работе, и не упускающий случая улучшить что-то из уже сделанного.

-Интересно, по какой причине он тебя поливает…

-Поливает? – искренне изумился собеседник. – Никогда не замечал. Иногда, конечно, он напрашивается на хук в челюсть, но кто не без греха… Прапор! Отставить!! Переключи это дерь… эту дрянь!!!

Проследив за взглядом Шкипера, Марлин закономерно уперлась им в экран телевизора, а точнее, в скачущих по нему под веселую песенку разноцветных единорожек. Прапор, до того добросовестно сортировавший провода из большой коробки, позабыл про свое занятие и уставился на рогатых и крылатых лошадок сияющими глазами. Бекки и Стейси копошились на диване, не будучи в состоянии отыскать пульт – подымали каждую подушечку по отдельности запускали руки в промежуток между спинкой и сидением и переспрашивали друг у друга, куда же тот подевался. Прапор в это время состроил щенячьи глазки, упрашивая старшего по званию не делать вид, что он ненавидит весь мир, и дать ему, Прапору, посмотреть его любимые мультики. С невнятным чертыханием командир отряда бросил: «Только на этот раз», – повернулся на каблуках и скрылся за дверью. Спустя минуту Марлин увидела его во дворе: тот озверело расширял дорожку вокруг дома, хотя смысла в этом в данный момент и не было: то ли дело на следующее утро, после нового снегопада…