Штормовой пеленг

В большом кабинете, где одну стену занимала огромная карта мира, на которой маленькими бумажными корабликами были отмечены места рыболовного промысла, Славка с порога брякнул:

— Я же на «Кайру» был назначен!

— Эт-то еще что такое? — Павел Антонович недовольно поднял брови. Он сидел за столом и подписывал какие-то бумаги.

— Не хочу на «Посейдон», я же на «Кайру» был назначен! — с отчаянием повторил Славка.

— Что значит «не хочу»! Ты что, дома с матерыо разговариваешь?

— Только, пожалуйста, без нравоучений, дядя Паша. — Славка иронически усмехнулся.

— Я тебе не дядя Паша сейчас, а начальник школы! — повысил голос Павел Антонович и астматически задышал. — Ясно?

— Ясно, — хмыкнул Славка. Все курсанты знали, как трудно дается Душе-Павлуше строгость, потому-то курсанты и зовут его Душа-Павлуша, а уж Славка-то и подавно знал это и упрямо повторял: — Пошлите на «Кайру». Капитан Щербань мне сам сказал, что я буду у него рулевым.

Старчески расплывшееся лицо Павла Антоновича стало суше, холоднее. И Славка понял: нет никакой ошибки в списках, машинистки напечатали все правильно.

— Пошлите хоть куда, — упавшим голосом сказал он. — С ребятами чтоб вместе. Они вон в загранку идут.

Он был согласен на любое судно, лишь бы не на «Посейдон».

Павел Антонович вгляделся в расстроенное лицо Славки и заговорил не так уж строго:

— Прежде чем смотреть страны и океаны, надо научиться стоять на палубе. И чтоб коленки не дрожали. Еще не умеет вязать морских узлов, а уже подавай ему Канарские острова и Африку с Америкой.

У Славки запрыгали от обиды губы. Павел Антонович уже другим голосом, шумно дыша, подбирал слова.

— На спасателе ты пройдешь настоящую морскую практику, — сказал ему начальник школы. —- Там работают самые смелые и опытные люди. И капитал «Посейдона», как тебе известно, знаменитый капитан.

— Не хочу я к вашему знаменитому капитану! — закричал Славка. — Не хочу!

— Ну вот что! «Хочу — не хочу»! Слова эти забудь! Ты — курсант. Практику будешь проходить на «Посейдоне»! Все!

Славка выскочил из кабинета.

Расстроенный начальник школы встал из-за стола. Он любил Славку как родного сына. Старый холостяк привязался к сыну своего друга. Славка вырос у него на глазах. Павел Антонович все знал, все понимал и болел за всех их: и за Алексея, и за Надежду, и за Славку, и за постреленка Юрку. Когда сегодня утром позвонил Алексей, попросил направить Славку к нему на спасатель, он с радостью согласился, надеясь, что в море между отцом и сыном наступит понимание и примирение. Такая хорошая была семья! И вдруг все рухнуло. Анну Сергеевну Павел Антонович не винил. Он хорошо знал и уважал врача «Посейдона». И все же... Ах, черт побери, как все запутано в жизни!

***

— Ну вот что! «Хочу — не хочу!» Слова эти забудь! — строго сказал Славка. — Не с матерыо разговариваешь. Принимайся за уборку.

— Все я да я, — противился Юрка. — А са-ам?

— Привыкай к морскому порядку. Ты теперь за старшего в доме. Я ухожу в море, — заявил Славка и почувствовал, как вырос в собственных глазах, как радостным жаром обдало сердце при словах «ухожу в море».

— В море уходишь? На каком судне? — раздался голос матери из прихожей. Ни Славка, ни Юрка не слышали за спором, как она открыла дверь в квартиру.

Надежда Васильевна была далеко не молода. Но седые пряди в черных, гладко зачесанных назад и собранных в тяжелый узел на затылке волосах не старили ее. Теперь даже молоденькие девчонки носят седые парики. Правда, если присмотреться внимательно, то можно было обнаружить и начавшие отвисать щеки, и увядшую кожу на шее, которую она искусно скрывала повязанной косынкой.

— Ох и устала я, мальчики! — пожаловалась она сыновьям и села, не раздеваясь, на диван, обессиленно прикрыла глаза и вытянула поги. — Такое сумасшедшее дежурство было.

Последние дни в порту были напряженными: пошла «большая рыба». Суда возвращаются с полными трюмами, причалов не хватает, в порту толкучка, ругань, крики. Капитаны требуют немедленной разгрузки, чтобы побыстрее уйти в море, пока густые косяки жируют в недалеких квадратах. Одному нужна соль, другому топливо, третьему питьевая вода. Но в первую очередь всем нужны причалы, причалы, причалы... И всех надо разместить, всех надо обеспечить, и все это на диспетчере: с него требуют, ему грозят, его просят, умоляют, ругают. Голова кругом. Надежда Васильевна пришла вот домой, а в ушах все еще голоса капитанов, штурманов, начальника порта...

— Так на каком судне идешь, моряк? — спросила она, выкладывая из авоськи продукты на стол. — На рефрижераторе, на траулере?

— На спасателе, — ответил Славка.

Она перестала разбирать продукты и взглянула на сына.

Славка хмурил брови. Брови у него были отцовские, вразлет.

Юрка тем временем распотрошил авоську и вытащил кулек, который сразу же приметил, едва мать внесла продукты.

— Карамельки мои! — пропел он, запуская руку в конфеты.

Мать слегка стукнула его по руке.

— Опять за сладкое. Аппетит перебьешь. — Медленно разворачивая пакет с фаршем, спросила: — Когда приказано быть на судне?

— Через два дня, — ответил Славка.