Штормовой предел

Как оказалось, к трагическим событиям 1 марта 1881 года самым непосредственным образом оказались причастны товарищи Миклухи по Морскому училищу. Так, бросивший Морское училище Юрковский, объявив себя народовольцем, решил заняться экспроприацией в пользу революции. В 1879 году он задумал ограбить Херсонское казначейство. Для этих целей напротив казначейства был снят домик и из него повели подкоп под денежную кладовую. На праздник Троицы, когда казначейство не открывалось несколько дней, злоумышленники проломили пол и вытащили деньги — сумму по тем временам просто фантастическую — более полутора миллионов рублей! Денег было так много, что часть их Юрковский повез на возу, запряженном волами, прикрыв соломой. Другую часть денег его товарищи вывезли в Одессу на пароходе. После этого Юрковский получил кличку "Сашка-инженер". Однако деньгами революционеры почти не воспользовались, большую их часть полиция смогла обнаружить и изъять. В марте 1880 года Юрковский был арестован и осужден на 20 лет каторги. Впоследствии за побег из каторжной тюрьмы на Каре (в Забайкалье) в 1883 году он был переведен в Петропавловскую, а затем в Шлиссельбургскую крепость, где и умер в августе 1896 года.

Что касается Коли Суханова, то после окончании Морского училища он попал на Сибирскую флотилию. Там ему было скучно, плаваний было много, но революционеры в тайге не обитали, в отличие от тигров, которые ночами прогуливались по улицам строящегося Владивостока. Поэтому, едва наплавав установленный ценз, лейтенант Суханов при первой возможности перевелся в Кронштадт, где занялся столь любимой им химией — стал преподавателем минной школы, заодно заведуя и тамошней лабораторией, из которой воровал динамит для бомб, которыми народовольцы и взорвали императора Александра II. Известно одно из циничных обращений Суханова к своим товарищам по партии: "Бомба — вот ваше право. Бомба — вот ваша обязанность!" Суханов будет арестован в апреле 1881 года, отказавшись из-за своих представлений о чести переходить на нелегальное положение.

Из воспоминаний народовольца Э.А. Серебрякова: "Арест Суханова вызвал оживленные толки не только в Кронштадте, но и в петербургском обществе. О нем слагались целые легенды. Некоторые высказывали мнение, что Суханов был председателем Исполнительного комитета, что с его арестом "Народная воля" окончательно разбита. Но в петербургском обществе, как и в кронштадтском, никто не смел бросить в него грязью как в честного человека. Всем известно, как держал себя Суханов во время суда, а также известна и речь его: простой, чистосердечный рассказ о причинах, побудивших его выйти на борьбу с правительством. Суханов не был красноречив; но когда он говорил, то в его голосе, в его манерах была такая чистосердечность и искренность, что он производил в высшей степени сильное впечатление на слушателей. Когда он сказал свою речь, то судьи прослезились, и даже, как мне рассказывал член судебной палаты, присутствовавший на суде Дрейер, и тот пролил крокодилову слезу.

Почти через год после ареста привезли Николая Евгеньевича в серой арестантской шинели в Кронштадт для расстрела. Казнь совершал первый экипаж. Зная любовь офицеров к Суханову, начальство не решилось назначить командиром взвода, производившего расстрел, офицера, а назначило унтер-офицера. Всею церемонией командовал контр-адмирал Крузенштерн. Очевидцы казни рассказывали, что Николай Евгеньевич за время своего заключения почти не изменился, и, как они выражались, во взгляде его было больше доброты, как бы святости. Держал себя во время казни Николай Евгеньевич смело, но вместе с тем скромно. Когда он вышел из кареты, то окинул взглядом всех присутствующих. После же, во все время приготовления к казни, он уже не смотрел на публику, как бы боясь своим взглядом скомпрометировать кого-нибудь из друзей. После прочтения приговора он сам надел рубаху с длинными рукавами, когда же его привязали к столбу и стали завязывать глаза, он что-то сказал матросу, который, поправив повязку, отошел. "Мы все как будто замерли, устремив глаза на Суханова, — рассказывал мне очевидец. — Вдруг раздался залп, голова Суханова опустилась на грудь, и я почувствовал, как что-то у меня оборвалось в груди; слезы подступили к глазам, и я, боясь разрыдаться, должен был быстро уйти"".

Из доклада Морскому министру: "Бывший лейтенант государственный преступник Суханов во время казни вел себя с достоинством".

Пострадал за свои революционные увлечения еще один однокашник Миклухи, Леня Добротворский. Когда после цареубийства 1 марта 1881 года Департамент полиции вел разработку народовольцев и около народовольческих сообществ по всей России, он был членом одного из народовольческих кружков. Добротворский был арестован и доставлен в Петропавловскую крепость, где просидел около трех месяцев. Однако затем, в связи с отсутствием явных улик при обыске и сотрудничеством со следствием, "всемилостивейшее прощен" и восстановлен на морской службе.