Штормовой предел

По прибытии Миклухи сняли квартиру на Суворовской улице. Юлия Николаевна занималась домашними делами, Владимир Николаевич — служебными. Стоявший в ремонте "Сокол" находился в крайне запущенном состоянии, поэтому работы там было невпроворот. Вечерами супруги много читали. Миклуха научил жену играть в любимую игру флотских офицеров "шиш-беш", поэтому порой в азарте игральные кости метались на Суворовской до самой полуночи, причем далеко не всегда многоопытный Миклуха выходил в этих баталиях победителем. По воскресеньям чета Миклух совершала традиционные променады по Соборной и Флотскому бульвару, спускались по лестнице к Ингулу, чтобы отдохнуть там под сенью белых акаций.

Именно там и произошло событие, во многом перевернувшее последующую судьбу нашего героя.

В один из летних вечеров Миклуха с Юлией Николаевной, как всегда, отдыхали на берегу Ингула. Неподалеку гуляла компания подвыпивших пехотных офицеров. По Ингулу во все стороны сновали шлюпки и груженные арбузами барки. По эспланаде неторопливо прогуливались отдыхающие пары. Между ними суетились продавцы мороженого и лимонада. Со стороны тенистых аллей Флотского парка доносились звуки оркестра, игравшего новомодный вальс "Дунайские волны".

Единственное, что мешало, периодические крики подгулявших офицеров.

— Может, перейдем подальше от этой развеселой публики? — предложил супруге Миклуха.

— Зачем, они же никому не мешают. — пожала плечами Юлия Николаевна. — Каждый отдыхает как умеет.

Завидев вдалеке торговку цветами, Владимир Николаевич решил сделать жене приятное и поспешил ей навстречу, чтобы купить букет. В это время к одиноко сидящей на скамейке молодой женщине направился изрядно подвыпивший подполковник из шумной офицерской компании, начав к ней грязно приставать. При этом пьяный армеец, не удовлетворившись словесными оскорблениями, дал волю рукам, и бедной Юлии Николаевне пришлось отбиваться зонтиком. А через минуту к ним уже подбежал Миклуха. Зная резкий и вспыльчивый характер бравого моряка, легко понять, что произошло дальше. Без липших разговоров, выяснений отношений Миклуха сразу же мощным ударом кулака в челюсть отправил наглеца в глубокий нокаут. К месту конфликта бежали находившиеся поодаль однополчане поверженного негодяя. Часть из них хотела тут же продолжить выяснение отношений с зарвавшимся флотским лейтенантом, другие (более трезвые) их останавливали. Оставив офицерам свою визитную карточку, Миклуха, уходя, сказал:

— Господа, если потребуется сатисфакция, я всегда к вашим услугам!

— Что же теперь будет? — испуганно спрашивала Миклуху супруга.

— Тут одно из двух. В лучшем варианте дуэль, в худшем — суд.

— Только не дуэль! — заломила руки Юлия Николаевна.

— А по мне лучше дуэль, чем судебная тяжба! — мрачно ответил Миклуха.

В понедельник он доложил о случившемся Снетову. Тот только покачал головой:

— Дело очень нехорошее и последствия его могут быть самыми печальными!

По приказу командира Миклуха написал подробную объяснительную, которую Снетов тут же отнес главному командиру Черноморского флота вице-адмиралу Аркасу.

— Мне уже поступила жалоба от подполковника Шидловского Прагского пехотного полка, подвергнувшегося избиению вашим офицером! — мрачно констатировал тот.

— Но ведь по всем правилам совести и чести прав в данном инциденте именно мой офицер! — в запальчивости возразил Снетов.

— А вот с этим разберется суд! — закончил недолгий разговор Аркас.

Выслушав Снетова, Миклуха понял, что побитый им подполковник решать дело миром не собирается. Мало того, он, вопреки старым традициям, не решился на дуэль как потерпевшее лицо. Впрочем, Миклуха считал потерпевшей стороной не Шидловского, а себя, так как оскорблению подверглась его супруга. Поэтому вечером того же дня он попросил мичмана Каланова сходить в офицерское собрание Прагского полка и передать вызов на дуэль подполковнику Шидловскому.

Согласно "Правилам о разбирательстве ссор, случающихся в офицерской среде", офицер, оскорбивший товарища, обязан был дать сатисфакцию, а потерпевшая сторона — ее потребовать. При этом традиционно поругание чести офицерских жен, сестер или дочерей считалось наиболее тяжкими поводами и могло быть смыто только кровью у барьера. Однако одобрить дуэль мог только суд общества офицеров. Перед этим повод к поединку всегда тщательно изучали и обсуждали.

Мичман в собрание сходил и вызов передал, но Шидловский от дуэли отказался наотрез, сославшись, что предпочитает решать вопрос "по-современному" — через суд. К удивлению Каланова, часть офицеров Прагского полка тоже была настроена против дуэли своего сослуживца.

— Да разве это офицеры, то к женщинам пристают с непристойностями, то от дуэли, как черт от ладана, шарахаются! Одно слово — пехота! Что ж поделать, будем судиться! — выслушав Каланова, покачал головой Миклуха.