Штрихи к портретам и немного личных воспоминаний

Книга эта произвела огромное впечатление в обществе. Впервые за много лет серьезный читатель в империи получил неидеологизированное, увлекательное как детектив изложение событий европейской истории, многие свидетели которых были еще живы. Но этой же книгой Тарле вторгся в ту «заповедную» эпоху, которая находилась в «монопольном владении» историков-марксистов, что переполнило чашу их терпения. Кстати, по той же причине уже потом, когда Тарле был в почете, этот шедевр исторической прозы все же продолжал находиться в числе «забытых книг» и переиздавался только за рубежом.

А тогда Тарле стали «монтировать» в «Промпартию», но, вероятно, не успели доработать сценарий, и арестован он был 29 января 1930 года по «академическому делу». К этому моменту появилась и первая книга о творчестве Тарле. Она называлась «Классовый враг на историческом фронте» (авторы — «партийные» евреи Г. Зайдель и М. Цвибак). Прошли «гневные митинги» в университетах, бывшие ученики и друзья изобрели бранное слово «тарлевщина», и оно пошло гулять в прессе.

Формированию «академического дела», помимо причастных к этому процессу по службе, активно помогали люди, готовые занять места, освободившиеся в результате ареста и ссылки десятков выдающихся ученых. Вот, например, воспоминания арестованного в 30-м году «за компанию» младшего научного сотрудника института истории, впоследствии дожившего до 100-летнего юбилея академика Н. Дружинина, которого на допросе спросили о «старых профессорах»:

«— А вы знаете, что они питают вражду к советскому строю?

— Зная монархические убеждения Платонова, Любавского, Яковлева и др. воспитанников государственной школы и некоторые их публичные заявления, я не мог не согласиться…

— А вы знаете, что они затевали?

— Нет, не знаю.

— Они хотели организовать вооруженное восстание против советского строя и свергнуть существующую власть!

У меня вырвалась фраза:

— А кто же пошел бы за ними?»

(Дружинин Н. Избранные труды. М.,1990. С. 97).

Как видим, «молодой» (ему было лет 40) ученый не очень сомневался в том, что 70-летний Платонов собирался поднимать вооруженное восстание. Из таких «показаний» шили «дело». Тарле же у Платонова и задним числом у Рамзина должен стать «министром иностранных дел».

Стрелять главных «заговорщиков» не стали. Академиков исключили из Академии и отправили в ссылку, причем Тарле — в самую далекую — в Казахстан. Логика сценария «академического дела», имевшего «монархическую основу», не позволяла перегружать его евреями. В то же время сценаристов «мелкие» подробности происхождения и биографии героев «дела» не интересовали, и выходец из «еврейской семьи купца», участник революции 1905 года Тарле был ими без колебаний назначен вторым (после Платонова) лицом в процессе. Состав «обвинителей» был многонациональным и многоярусным: в нижнем рвались в бой шавки (Зайдель, Захер, Цвибак, Молок и т. п.), а над ними возвышались «киты», критиковавшие с «идейных» позиций без примитивного доносительства — Покровский, Лукин, Фридлянд, Каменев.

По стечению до сих пор невыясненных обстоятельств Тарле был возвращен из ссылки одним из первых. Ныне появились «разоблачители», связывающие этот факт с их собственными домыслами о том, что Тарле своим возвращением и последующими чинами был вознагражден за сотрудничество со следователями. Что касается возвращения, то годом раньше, годом позже вернулись и продолжали свою работу все (кроме умершего в Саратове старика Платонова), осужденные по «академическому делу», а вот насчет «чинов» у Тарле не получилось: до самой своей смерти он оставался старшим научным сотрудником Института истории АН СССР и не заведовал не только институтами, но даже кафедрами, а читал лишь небольшие курсы в разных учебных заведениях. Ну а слава его не дарована властями — она добыта его трудом и талантом, его книгами, обошедшими весь земной шар, что, естественно недоступно пониманию «разоблачителей».