Штучка

Никаких трусов под боди ожидаемо не оказалось. И это было прекрасно. Кто сказал, что сегодня Таня укрощала Егора? Нет. Сегодня он укрощал ее. Даже сейчас, стоя на коленях, он был хозяином положения, не она. Он заставлял ее стонать и прилагал к этому абсолютно ничтожное количество усилий. Всего лишь пробовал ее на вкус. Всего лишь с вкрадчивой, нарочитой медлительностью вылизывал влажные девичьи складочки, ласково касался клитора самым кончиком языка, заставляя Таню вздрагивать, слабо всхлипывать от переполнявших ее ощущений. Никакой резкости, нет, до кипения Егор Таню доводил настолько медленно, чтобы его жертва ощущала, насколько ей не хватает члена внутри себя.

Честно говоря, сегодня ее хотелось смаковать как можно дольше. Потому что Таня действительно была как редкое, коллекционное вино. Вкрадчивое, терпкое, но опьяняющее с пары глотков. Егор же хотел не пару глотков Тани, он хотел ее всю, до самого донышка, во всех возможных позициях. И в невозможных тоже.

Его руки к своим бедрам Таня придвинула сама, будто разрешая к ним прикоснуться, и это было очень милосердно с ее стороны. Егор с трудом просто скользил пальцами по коже ног, всего лишь поглаживая их, еле сдерживаясь, чтобы не оставить на ней синяков. Перекрывало у него все, пожалуй, еще с магазина, но пришлось не только вытерпеть, но еще и домой добираться. И пытаться не коситься на голые Татьянины колени, пытаться сосредоточиться на дороге.

Ей-богу, ГИБДД недооценивало влияние гормонального состояния на положение водителя. Прямо жизненно необходимо было в КоАП приравнять вождение в непотраханном виде к вождению в нетрезвом. Каким чудом Егор никуда не вписался — было не ясно. Кажется, магия все-таки существовала, и она была на стороне Егора.

Кажется, Татьяна дошла кондиции, потому что пальцы ее вцепились в волосы Егора, оттягивая его голову назад. Егор даже не удержался от улыбки, когда встретился с ней взглядом. Да, вот сейчас его вполне могли поиметь. Отличное состояние. Ничего не видел Егор в жизни прекраснее распаленной возбужденной женщины. А Таня — в этом же состоянии — затмевала любую другую женщину в принципе.

— На кровать, живо, — выдохнула девушка. Таким голодным, таким алчным тоном, что у Егора либидо в который раз за вечер шибануло в голову темным, глубоким взрывом.

— Я уж думал, ты не попросишь, моя королева, — сорвалось с языка прежде, чем Егор вспомнил, что вообще-то ему слово не давали.

Связь

Если бы сейчас кто-нибудь поднес к Таньке зажженную спичку — она бы вспыхнула, будто промасленная и сгорела бы факелом. Уж больно она сейчас была раскалена. Уж больно невозможные вещи с ней происходили. Сегодня — она раздевала Егора. Распаковывала свой подарочек, сдирая с него его чертовы джинсы. И боже, как это было охренительно, казалось, еще пару минут — и Танька вполне могла взорваться от перевозбуждения. Ей хотелось вытрахать Егора досуха, вот только, кажется, это была самая несбыточная из всех имевшихся у нее желаний. Ей хотелось Егора в принципе сожрать, потому что он умудрялся над Танькой издеваться, даже стоя на коленях. Ох, какая ж жалость, что отказалась от стека, ох надо было согласиться… А ладно, черт с ним…

— Танька, — вырвалось из груди Егора, когда Танька, оседлав его верхом, резким движением бедер насадилась на его член. И этот его выдох оказался хлеще любого афродизиака, любых феромонов. Егор первый раз назвал Таньку именно так. Как звали ее близкие. Да, звал ласково, звал вежливо, но во всем чувствовалась чертова дистанция. Сейчас ее будто не стало.

Боже, как же долго ждала этого — и сегодня, с самого утра, когда проснулась, уткнувшись в его плечо, и в принципе — с самого начала этой связи с Егором. Не верила, что настанет такой момент, когда между ними больше ничего не будет стоять, но надеялась, ждала этой секунды. Вот это была победа, а все эти церемонии с ошейником… Ну, весело было. Однозначно. Оно того стоило. Каждую секунду.

Жесткие пальцы сжали кожу на бедрах, будто натягивая Таньку на член Егора еще сильнее. У Таньки было ощущение, что из ушей вот-вот полетят звездочки, до того сильный это был кайф.