Штурм Бахмута, позывной «Констебль»

Пройдя дальше, мы обогнали группу эвакуации, которая несла «двухсотого». Еще дальше натолкнулись в темноте на двух бойцов, несущих на передок боеприпасы. Ночная жизнь вошла в свои права, и обе стороны активно пользовались темнотой для подпитки групп и произведения бытовых мероприятий, без которых воевать было невозможно. На западе был слышен скрежет гусеничной техники противника, как будто это было в ста метрах от нас.

— Ночная жизнь как в любом мирном городе, — подумал психолог.

— Только там ночью тусуются по кафе и клубам, а тут мы тусуемся по местности, напичканной минами и другими средствами убийства людей, — возразил ему вояка.

— Ничего, наступит еще праздник.

— Уверен?

— Ладно. Пошли лучше дальше молча.

После второй ходки с «Каркасом» я увидел, что он устал, и отправил его отдыхать. Я взял с собой молодого бойца с позывным «Лев». Ему оставалось десять дней до конца контракта. Двадцатипятилетний высокий пацан из нашей разведки, которой командовал «Серебруха». Мы вышли с ним с позиций и понесли очередные шесть раций.

— «Констебль», а ты откуда? Правду говорят, ты из Москвы?

— Угу.

— А еще говорят, что ты психолог? Не врут?

— Нет.

— А зачем ты сюда поехал? Тебе что жить скучно? — не успев получить ответ на один вопрос он тут же задавал мне другой.

— Знаешь, «Лев», я так устал. Давай просто помолчим. Просто будем идти и молчать, — ответил я и умоляюще посмотрел на него.

— А что, командир? Я же это… Не надо отвечать. Можно я просто буду говорить, а ты можешь даже не отвечать?

— Нет. Ты когда говоришь, ты так задаешь вопрос, что мне тебе надо отвечать. А сил у меня нет. Я прошел за эту ночь тридцать километров. У меня гудят ноги. Это пятая ходка с тобой.

— Понял, — сказал он расстроенно.

Всю оставшуюся дорогу я слышал сзади себя, как «Лев» шепотом разговаривал с собой, пытаясь так справляться с напряжением. Он был из тех людей, которым жизненно необходимо говорить, когда им становилось тревожно или когда, их переполняли чувства. Через полчаса я привык к его бормотанию, и он перестал мне мешать думать о своем. Я погрузился в медитативное состояние без времени и пространства. Переставляя ноги, слушая на автомате небо и просматривая землю, чтобы не споткнуться, мы добрались до позиции. По прибытии я отдавал станцию, перепроверял номер и шел дальше. Сходив семь раз туда и обратно, я пришел в свой домик и упал, чтобы поспать хоть пару часов до утра.

Дела военные

На следующий день группы пошли штурмовать дальше.

Я сидел и смотрел, как они штурмуют, и корректировал их по рации. Володя руководил всеми операциями, а я был командиром на передке. Один из неопытных бойцов подкрался под самое окно дома и замешкался с усиками гранаты и не смог сразу забросить ее в окно. Пока он возился, из окна высунулся ствол и сверху выпустил очередь. Одна пуля попала в него, и он упал. Командир его группы, молодой бурят с позывным «Брейлик», попытался помочь и прикрыть, чтобы он мог выскочить, и был убит.

— Блядь! — вырвалось у меня. — Да как же так?

— Убили, — констатировал факт смерти «Пегас».

«Брейлика» было очень жаль. Он был классным парнем и был богом гранатомета. Научившись стрелять из него у «Горбунка», он стал использовать его с огромным мастерством и удовольствием. Он мог выскочить на «открытку» и навскидку закинуть термобар в окно со значительного расстояния. Откуда у него брались силы было неясно. Роста в нем было максимум сто шестьдесят сантиметров и никакой особой мускулатуры. Даже став командиром группы, он не перестал самостоятельно выполнять роль гранатометчика. Он, как и все буряты, воевал отлично.

Я грустил и злился одновременно на то, как глупо погиб хороший человек и боец. Он рисковал своей жизнью сотни раз, всякий раз выходя из боя живым и невредимым. И вдруг, как будто исчерпав лимит своего везения, вот так просто упал мертвым. В этом была величайшая несправедливость войны. Всякий раз, когда на моих глазах происходила такая смерть, во мне нарушалось доверие к миру и становилось понятно, что здесь нет никаких любимчиков судьбы. Нет никакой справедливости и исключений не будет. Ты можешь погибнуть в любой момент, не взирая на везение и все свои заслуги. Все происходило как в сериале «Игра престолов», где любой герой мог умереть без объяснения причин.

В этот момент пришел Леха «Магазин». Он по-прежнему руководил группами подноса всего необходимого. В его задачи входило прокладывать новые логистические пути к отодвигающимся позициям на передке.

— Здорово, «Констебль»! Как думаешь, где лучше проложить дорогу? — с улыбкой обратился он ко мне.

— Я не знаю! — сорвался я на него. — Я всего второй день тут, и за это время постоянно что-то происходит. Погиб Артем, погиб «Брейлик». Я не знаю, где тебе лучше прокладывать дороги! — сливал я на него свое напряжение.

Я понимал, что Леха мой друг. Что я сейчас не прав.