'Штурмфогель' без свастики

- Ну, рыжий дьявол, снаряжай! - крикнул, стараясь казаться беспечным, Вайдеман.

Карл Гехорсман помог ему надеть парашют и взобраться на крыло. Вайдеман с облегчением опустился на сиденье и осмотрел кабину. Все в порядке. На привычных местах замерли знакомые стрелки. Они оживут, когда загрохочут моторы. Впереди, сквозь прямоугольник броневого стекла, была хорошо видна бетонная полоса.

Вайдеман покосился на узкие, уходящие назад крылья. Далеко вперед из-под них высовывались круглые, сигарообразные двигатели. "Черт знает, что можно ждать от вас?" - подумал Вайдеман и устало провел рукой по лицу.

Сухо щелкнул переключатель рации.

- Я "Штурмфогель", к полету готов, - пробубнил Вайдеман.

- Хорошо, Альберт. Вы пристегнули ремни?

Необычная забота Мессершмитта в первое мгновение озадачила Вайдемана. "Покойнику всегда говорят ласковое". Он дотронулся до плеча и с удивлением обнаружил, что забыл застегнуть привязные ремни. Вайдеман торопливо нашел их, стянул концы у замка. С лязгом металлические кольца вошли в гнезда и зацепились за зубья.

- Готов, - еще раз проговорил Вайдеман. Гехорсман опустил фонарь и помахал пилоту. Шум запущенных двигателей показался Вайдеману более глухим. Но тяга увеличивалась. "Штурмфогель" качнулся на носовое колесо. "Придется брать ручку больше на себя", - подумал Вайдеман.

- Прошу взлет! - крикнул он.

- Взлет, - донеслось из наушников.

Турбины сорвались на вой. Самолет начал разбег. Вайдеман одним глазом покосился на указатель скорости. Стрелка уже перевалила за 150 километров в час. По расчетам, сейчас самолет должен оторваться от земли. Но по тому, как тяжело он приседал и выпрямлялся на швах бетонных плит, Вайдеман понял, что "Штурмфогель" и на этот раз не взлетит! Он энергично потянул ручку на себя, стараясь увеличить угол атаки крыльев. Машина приподнялась, словно собираясь выстрелить в воздух. Поздно! Скоро конец полосы. Вайдеман рывком убрал тягу подачи топлива и нажал на тормоз. Только сейчас он поблагодарил Мессершмитта за напоминание о привязных ремнях. Его бросило на приборную доску, ремни с хрустом впились в плечи...

К самолету, как всегда, первым подбежал Гехорсман. Он привычно выдернул Вайдемана из кабины и бережно опустил на землю.

- Вы ударились? Вам нехорошо? - бормотал он. - Не нужно было пить вчера.

Вайдеман вдруг поднял на него налитые кровью глаза и с неожиданной силой ударил кованым ботинком по колену Гехорсмана. Старик скривился от острой боли. Его замызганная пилотка свалилась, болезненно вздрогнула рыжая с сединой голова. Карл медленно выпрямлялся. Удар показался ему таким несправедливым, что по глубоким черным морщинам потекли слезы.

- За что? - прошептал он побелевшими губами.

Вайдеман отвернулся.

Подъехала машина Мессершмитта. Конструктор спрыгнул с подножки и быстро подбежал к испытателю:

- Что случилось, капитан?

- Я не набрал нужной скорости. Это было невозможно. Машину все время тянуло на нос. Она не слушалась рулей.

- Понятно. - Мессершмитт выпрямился и посмотрел на Зандлера, который уже успел подъехать на санитарной машине.

- Что скажете, профессор?

- По-видимому, для самолета с носовым шасси мала взлетная площадка.

- Правильно. Но мне нужен солдатский самолет - простой в управлении и обслуживании, умеющий взлетать с самых малых фронтовых аэродромов.

- Необходимо сделать кое-какие расчеты.

- Делайте, профессор! Думайте, впрягайте своих инженеров, только быстрей, быстрей!

Мессершмитт сел в свою машину и пригласил Зандлера.

- И еще одно обстоятельство, - проговорил он, когда "мерседес" набрал ход. - Подумайте о замене Вайдемана. Психологическая травма... Вы знаете, что это такое, Иоганн?

- Весьма относительно.

- Это самое страшное для испытателя. Вайдеман дважды попадал в аварию. Дальше он будет бояться своей машины, потому что испугался ее еще до начала полета.

- 2

После неудачных испытаний "Штурмфогеля" Вайдеман не находил себе места несколько дней. Пихт пропадал у Эрики или отсыпался в общежитии, и его никак не удавалось встретить одного.

Странные чувства одолевали Вайдемана. Будущее вдруг заслонилось, стало страшным и черным. Настоящее уперлось в тяжелую дилемму: продолжать полеты или отказаться, пока не сыграл в ящик? Зандлер предложил подумать. Вайдеман думал. Советов Пихта он стал почему-то остерегаться и, однако, нуждался в них. Особенно сейчас. Летать его обязывал долг, которому он служил уже много лет. И в то же время он не хотел рисковать собой, так как был уверен, что может сделать что-то еще более значительное.

Как-то вечером Вайдеман не выдержал одиночества. Он вышел на улицу и позвонил в дом Зандлера. Ответила Ютта.

Вайдеман почувствовал, как от волнения вспотела чзрубка в его руке.

- Что же вы, Альберт, не предложите мне свидания? - засмеялась Ютта.

- У меня было много дел в последние дни, Ютта, - глуховатым голосом проговорил Вайдеман. - Пауль у вас? Да? Попросите его заехать за мной в общежитие. Я его жду у подъезда.

- Хорошо. До свидания, Альберт.