Штурмуя цитадель науки. Женщины-ученые Российской империи

Русский биографический словарь сообщает: «В последние годы жизни Е.И. подолгу жила в Париже, продолжая и здесь свои философско-математические занятия»341. Сохранились сведения о том, что Евдокия Ивановна общалась с членами Парижской академии. П. А. Вяземский писал об этом с приличной долей презрения: «Разумеется, русская княгиня, к тому же богатая, легко отыскала в ученой Парижской братии усердных приверженцев и деятельных сотрудников, – и добавлял, имея в виду математику: – Она в это время издала на французском языке несколько брошюрок по этим темным и головоломным предметам»342. Надо заметить, что П. А. Вяземский был не одинок в своем отношении к Е. И. Голицыной. Советский историк математики Игорь Георгиевич Зенкевич в книге, посвященной женщинам-математикам, пишет о ней: «Дочь сенатора, княгиня, получившая прекрасное образование, она принадлежала к тому обществу, которое придерживалось взгляда о том, что “ученость не следует впускать в гостиную”. В этом обществе Голицыну третировали, считали “пропащей женщиной” только потому, что она “сочиняла книги”»343.

Мы видели из изложенного выше, что такая оценка не совсем справедлива, хотя и нелицеприятных слов в свой адрес, можно предположить, княгиня слышала немало. Евдокия Ивановна Голицына умерла 18 января 1850 года и была похоронена в Александро-Невской лавре. О научной оценке ее трудов современниками мы рассказали; потомки так и не потрудились оценить их заново. Тем не менее, даже если почтенные академики были правы и в книге княгини не содержалось ничего нового с точки зрения математической, она все равно была первой в России женщиной (других имен мы сегодня не знаем), посмевшей попросить или скорее потребовать от Академии экспертной оценки своей работы, а ее книга – первым в истории Петербургской академии наук научным сочинением женщины, обсуждавшимся в заседании Академической конференции.

Глава 7 Женщины-ученые и их работы на страницах российских общественно-литературных журналов в первой половине XIX века

Нет! Это была не ученая женщина: может быть, она должна была и умереть, чтобы не сделаться ею.

А. В. Никитенко. Елисавета Кульман. Библиотека для чтения. 1835 г.

Увлечение благородных российских дам науками в первой половине ХIX века не прошло совсем не замеченным обществом и в какой-то степени отразилось в публикациях на страницах «толстых» журналов. Выше мы упоминали и цитировали публикации 1830 года в «Дамском журнале», ведшем тогда специальную рубрику «Материалы для истории русских женщин-авторов», в которой были опубликованы биографии целого ряда женщин, в том числе некоторых интересовавшихся естественными и математическими науками344. Надо сказать, что тон этих публикаций был очень уважительным. Правда, репутация самого журнала в литературных кругах была невысока, а его издатель, князь Шаликов, подвергался постоянным нападкам и насмешкам со стороны других журналов и литераторов.

В 1835 году журнал «Библиотека для чтения, журнал словесности, наук, художеств, промышленности, новостей и мод» опубликовал пространную статью А. В. Никитенко, посвященную подробнейшей биографии Елизаветы Кульман – юной девушки-вундеркинда, потрясающего знатока языков, переводчицы и поэтессы, умершей в 17 лет345, которую мы также уже упоминали выше. Статья полна искреннего восхищения удивительной юной женщиной. Она начинается словами: «Елисавета Кульман принадлежит к лицам, которых имена удерживаются в памяти, как прекрасное местоположение там, где оно встречается редко, как светлый день во глубине нашего мрачного и неприязненного Севера. Она – бесспорно необыкновенное явление в нравственном мире»346. Ее страсть и выдающиеся способности к обучению, ее трудолюбие и упорство в достижении намеченной цели описаны автором с искренним восторгом. Упорство – черта, традиционно не поощрявшаяся в женщинах, в Елизавете Кульман приводит Никитенко в восторг: «В характере девицы Кульман было одно качество, которое неразлучно сопутствует людям, предназначенным совершить на земле что-нибудь важное, – это постоянство усилий в достижении предположенной цели. Ее нельзя было отклонить от какого-нибудь предприятия словами: – оставьте, это трудно. Напротив, подобный совет производил только то, что она сосредотачивала свою деятельность именно на этот трудный предмет. Не все легко было в ее упражнениях; в них существовали и механические стороны, которые, несмотря на необыкновенные ее способности, также надлежало одолевать боем. Но там, где утомлялся ум ее, торжествовала воля»347.