Шум. Несовершенство человеческих суждений

Дрор ввел новый термин, описывающий воздействие наводящей информации: заданность восприятия криминалиста. С тех пор указанное искажение выявлено в различных областях криминалистики, включая анализ брызг крови, расследование поджогов, анализ остатков скелета и криминалистическую патологическую анатомию. Даже анализ ДНК²⁴⁴, считающийся новым золотым стандартом криминалистики, и тот подвержен влиянию заданности восприятия, во всяком случае, в ситуациях, когда эксперту приходится оценивать сложные комбинации ДНК.

Восприимчивость экспертов-криминалистов к заданности восприятия – проблема не теоретическая, поскольку пока не предпринимается никаких системных действий, направленных на ограждение криминалистов от наводящей информации. А ведь эксперты часто получают ее²⁴⁵ в сопроводительных рапортах, приложенных к поступающим в лабораторию уликам. Нередко эксперты находятся в непосредственном контакте с полицией, прокуратурой и другими криминалистами.

Заданность восприятия заставляет нас задуматься еще об одной проблеме. Независимая верификация результата вторым экспертом – важная функция защиты от ошибок, встроенная в стандарт ACE-V. И все же нередко случается, что на подтверждение отправляют лишь положительное решение об идентификации. В результате мы сталкиваемся с серьезным риском заданности восприятия, поскольку верификатор знает^246: вывод первого эксперта – положительный. Таким образом, последняя стадия процедуры не дает ожидаемого результата, на достижение которого и направлен сбор независимых суждений – ведь, по сути, верификация уже не является независимой.

Заданность восприятия в случае Мэйфилда сработала за счет наслоения (каскада) информации. Не один и не два, а три эксперта ФБР согласились с ошибочной идентификацией. Позднее, при расследовании происшествия²⁴⁷, было отмечено, что на первого эксперта повлияла сильнейшая корреляция, подмеченная автоматизированной системой, осуществлявшей поиск пары к исследуемому отпечатку по базам данных. Очевидно, дактилоскопист не получал «наводящей информации» о биографии Мэйфилда, и все же результат, выданный компьютером по итогам стартового поиска, «сработал на пару с естественным давлением, возникающим при работе с особо важными случаями». Этого хватило, чтобы сгенерировать изначальную заданность восприятия. Как только первый эксперт сделал ошибочный вывод об идентификации, «загрязнение перекинулось на последующие стадии», – продолжают составители отчета. Так вышло, что первый эксперт оказался весьма авторитетным человеком, руководителем и «остальному персоналу агентства было неловко ему возражать». Первоначальная ошибка начала реплицироваться и усугубляться, что привело в итоге к почти полной уверенности в том, что Мэйфилд все же виновен. Поразительно, однако даже уважаемый независимый эксперт²⁴⁸, назначенный судом в качестве защитника Мэйфилда, проверив доказательства, согласился с ФБР, что идентификацию отпечатка можно подтвердить.

Подобный феномен может сработать и в иных отраслях криминалистики, а ведь дактилоскопия считается одной из наиболее объективных ее отраслей. Если уж дактилоскопист может подвергнуться психологическому давлению – что говорить о смежных дисциплинах? Более того, если эксперт по баллистике в курсе, что отпечаток идентифицирован, подобное знание способно исказить и его суждение. Допустим, криминалист-одонтолог знает, что в результате анализа ДНК личность подозреваемого установлена. Вероятность вынесения одонтологом заключения о том, что следы зубов преступника не соответствуют анатомическому строению челюстей подозреваемого, скорее всего, несколько снизится. Ситуации, приведенные в данных примерах, вызывают наслоение искажающих эффектов²⁴⁹: подобно коллективным решениям, описанным в главе 8, ошибка первого эксперта, вызванная заданностью восприятия, становится наводящей информацией, влияющей на второго специалиста, его же мнение, в свою очередь, оказывает воздействие на третьего и так далее.