Шум слепых

Перед нашим взором открывались ровные просторы тёмных пустынь. Со всех сторон ни одного холма, ни горки, ни сучка, лишь камни, песок, жёсткий песок, утрамбованный долгой ходьбой по миру. Анализ всех событий, встреч, поворотных точек привёл меня к логичному выводу, от которого при воспоминаниях пробуждали мурашки. Мне не хотелось в это верить. Не хотелось видеть ангела, идущего лёгкой походкой, а себя через призму старой девой, лёгкие которой резались от вдыхаемого воздуха. У меня давно на лице была повязка, чтобы лишняя грязь не попадала через нос или рот, но это мало помогало. Сам воздух менялся. Его плотность.

Шаги давались с трудом. Спать стала дольше. Всё открещивалась и открещивалась от существа, не смея прощать его за причинённые обиды. Наблюдая за его возвышением. Лента изнашивалась и скоро будет не нужна.

Мы теперь оба держали дистанцию. Размолвка приводила к ослаблению связи. Клиническая смерть сильно повлияла на наши отношения, разрушила их. Нет. Их уничтожила я. Это была моя вина.

Я не взяла руку, которую мне протянули. Жалею или нет не имеет значение, потому что время вспять не вернуть. Оставалось смириться и с достоинством пройти путешествие и расстаться товарищами, лишь в конце пожав друг другу руки, в качестве благодарности за компанию.

Не слышал более ангел моих песен. Не слышал разговоров. Терял мой след и смотрел на другие горизонты. Сначала старалась не обращать внимания, но чаще и чаще натягивался пояс. Даже существо с трудом это объясняло. Он старался идти за мной. Делал бесчисленные попытки ухватиться за мои шаги, пойти по моему пути, но каждый раз сворачивал не туда.

Нас разъединяли.

Нас уничтожали.

Они спасали тех, кто не желал дышать в одном ритме.

Он шагал за мной. Я даже шла спиной вперёд, следила за ним, с тревогой глядела как он путался… останавливался и по вибрациям на слабый голосок пытался дойти.

– Иди за мной. Я здесь, – говорила ему. Тянула руки. Его ладони, как песок, просачивались через мои пальцы. Ангел путался вновь. Пояс перетирался. И развязался к концу последней бури.

Нас обоих окружила паника. По-быстрому связали новую ленту, соединились, но и она оборвалась и раскрошилась после следующей бури. И раз за разом, пока было из чего вязать ленты.

Теперь даже спать было небезопасно. Нас могли разъединить во время сна. И тогда вновь одиночество… горькое одиночество. Мы сидели спиной к спине, дрожа, ожидая удара со всех сторон, а в руках держала последнюю ленту.

Боялись сдвинуться с места. Много снов провели бок о бок, почти не уйдя с точки привала, несколько бурь стерпели, ожидали наихудшего.

Когда тёплая ладошка обхватила длинные пальцы мужчины, ощутила в них холод, когда это ладошка сжала ладони, сцепив их… Последний шаг вперёд.

Переступить через гордость было сложно. Последний раз говорила «последний». В который раз приняла ладонь, столько раз подавала её. Ангел принял её без колебаний, сжал и, согнувшись, чтобы не вытянуть меня до небес, пошёл за мной. Только так теперь нас не смогут разъединить. Я надеялась на это. Я просила этого. Я боялась, что и это нам не поможет.

Мы шли через бури, волны дикого песка, нас кидало в разные стороны. Меня продолжало давить к земле, но старалась не обращать на это внимание. Всё больше стойкости. Уверенности. Спокойствия. Брала всё из давних уроков по борьбе.

Как же скучала по тем снам, когда после тяжёлой ходьбы, мы разминались и тренировались. Когда нас объединяло что-то большее кроме цели выбраться отсюда. Общее дело. Как хотелось это повторить. Как страшно было сделать даже шаг в сторону от ангела, дабы повторить элемент из одной техники. Как страшно разлучаться, разжимать руки, отрывать спины друг от друга.

Что, интересно, чувствовал ангел? Был ли так спокоен, принимал как должное или ожидал неизбежную развязку? Или надеялся на свет сверху, как я на благодатный огонь Преисподней? Ему место со светом, моё же – гнить вечность где-нибудь в Аду. Не так ли, ангел? Не потому ли меня хотели при твоём присутствии низвергнуть прямо туда? Ты был так слаб, что не заметил приближение моей смерти, не услышал звоночек, а я отчётливо услышала остановку сердца. Тут-тук. И всё. Тишина.

Я уже падала вниз, злилась, тянулась к тебе, как к обещанию, ныряла в бездну забвения. Не спасла бы даже молитва матери. Со мной был только ты. Ты, свергнутый посланник небес! О, как мне хочется смеяться в дух Судьбы, тыкать пальцем и бредить. Всё переворачивалось с ног на голову. Я доходила до рубежа. Переходила рубеж.

И когда мои руки обхватили тело ангела в объятии, немного жестковатым, холодным, но таким, чтобы всё его тело прочувствовало биение сердца, а наша связь дошла до максимума, когда очередная буря улеглась, а он, взволнованный и вновь не понимающий, склонил голову к моей макушке, заговорила низковатым шершавым голосом, грудным и трагичным, чтобы вырвать восхищённый от ужаса крик: