Шумерские ночи. Том 3 (СИ)

Шамшуддин. Он уперся ногами в землю и напрягся так, что заскрипели зубы — но он держал, он удерживал руку архидемона! Хастур взмахнул второй… и та врезалась в защитный экран Хе-Келя.

А Креол швырнул Копье Мардука прямо в оскаленную морду.

Для Хастура это было не опасней иглы. Но когда игла вонзается прямо тебе в лицо… Хастур вздрогнул от боли. От него изошла волна гнева — и еще несколько магов попадали без чувств. Страшно представить, что творится в других кварталах, каково сейчас простым авилумам и рабам.

Хастур Невыразимый распахнул пасть — и Креола накрыло потоком скверны. Сердце зашлось в истошном биении, перед глазами все поплыло, ноги подкосились… но он взял себя в руки, он стряхнул нематериальную атаку — и жезл засветился маяком в ночи!

— Верховный маг атакован! — гаркнул Креол, поднимаясь в воздух. — Ко мне, Гильдия! Ко мне, архимаги! Загоним его в Бездну!!!

Трой, сын Гишбара, стоял у окна, задумчиво глядя на храмовый квартал. Вот до чего дошло. Когда Верховный маг Менгске вернулся из мертвых, Трой отнесся к этому философски. Он не собирался вставать между восставшим мертвецом и его местью любимому дядюшке.

Но и помогать Менгске он не стал. Безумная нежить во главе Гильдии — не самый лучший подарок судьбы. Трой собирался просто подождать и посмотреть, что будет.

Но… он не ожидал, что будет вот такое. Что из Лэнга явится сам Хастур. Что Менгске на последнем вздохе призовет архидемона — и даст ему волю убивать и разрушать.

Это уже совсем плохо. Храмовый квартал вплотную к дворцовому. Как только Хастур доломает башни Гильдии и сожрет всех магов, что чего-то стоят, он повернется к Эанлугакуру. Прямо к Трою. И надо либо встать грудью на защиту императора, либо прямо сейчас собирать вещи.

Размышляя, Трой одновременно складывал в суму самое ценное. И однако мысль о разрушенном Вавилоне ему не очень нравилась, потому что ему нравилась должность придворного мага. В Верховные он не рвался, а вот быть придворным оказалось как раз по нему.

К тому же если сейчас дать деру, а Креол все-таки как-то умудрится победить… назад лучше не возвращаться. Император не поймет.

— Ладно, — подумав, сказал Трой. — Ладно.

Он извлек флакончик с серебристой жидкостью, пролил ее вокруг себя, сказал несколько слов… и каменный пол треснул. В разрыве засверкало, заискрилось, и за край схватились бледные тонкие пальцы. Подтянувшись, наружу вылезли двое — юноша и девушка, оба почти отроки на вид, обнаженные и нечеловечески красивые.

— Мне понадобится ваша помощь, — сказал Трой ийрам.

Креол осыпал Хастура заклятиями, но те были ему не опасней горстей песка. Почти полный иммунитет к магии. Архидемон сожрал живьем уже два десятка магов и разрушил все здания, что окружали прекраснейшую площадь Вавилона.

Слишком громадный и могучий. Он не колдовал сам, а просто топтался и махал руками — но этого хватало, а его самого не брало ничто. Вот три страшных когтя рассекают защитный экран, отбрасывают невидимую ручищу Шамшуддина… и летят во все стороны камни, и рушится древняя башня магов!.. Раздался истошный крик — и затих.

И исчезла аура архимага Галивии.

Старуха прожила сто семьдесят лет, была архивариусом дольше, чем Креол себя помнил, дружила с его дедом… и вот ее нет. Погребло, раздавило обломками. Мгновенно превратило в кровавое месиво.

Она не была создана для сражений, Галивия, дочь Абадии.

Не смог помочь даже Хиоро. Он носился где-то внизу, бегал среди рушащихся зданий, исцеляя и воскрешая тех, кого мог, кого поспевал, но ему было не разорваться. На нем то и дело лопались Личные Защиты, но Хиоро владел этим заклятием как никто и всегда успевал возобновлять.

Шамшуддин поднялся в небо и махал руками так, словно швырял что-то невидимое. А позади него трещала и дрожала Вавилонская башня — именно от нее отрывал куски великий телекинетик. Громадные камни со свистом летели в Хастура, врезались в дубленую шкуру — а поскольку были то куски храма Мардука, архидемон шатался под этим градом. Освященный, благословленный самими богами кирпич ранил его, причинял боль.

Над остальным же городом поднялось оранжевое марево. То Хе-Кель раздавил свое заветное сокровище — яйцо феникса. Давно берег для чего-то подобного — и сотворил с его помощью Длань Таммуза. Мощнейшее защитное поле охватило не весь Вавилон, но изрядную его часть, сберегая людей от ярости Хастура.

Креол же призывал подмогу с Девяти Небес. Если не считать Имен Мардука, к горним мирам он прежде не обращался, но сейчас особый случай. Нет причины уважительней, чем вторжение архидемона.

— … Именем Мардука!.. — восклицал он. — Властью Верховного мага Шумера!.. Ради защиты подвластного!..

И зов был услышан. Грянула молния, все озарило светом — и над Вавилоном появились два алада. Со времен войны с куклусами Шумер не видал сих небесных посланников — Шурукках призывал их, когда сражался с Дагоном.

Они родичи ламассу, сфинксов и мантикор, только благие. Словно светящиеся крылатые львы, но с человеческими руками — и в руках тех были копья, и эти копья прорезали пространство лучами. Рассекли Хастуру шкуру — и архидемон взревел!..