Шумерский лугаль

Я махнул рукой, и всех жрецов подняли на ноги и повели к виселицам — четырем столбам, вкопанным в землю в ряд и соединенным сверху перекладинами. Столбы вкопали на разную глубину, получилось немного кривовато, но так не на века же делали. Заготовку для этого приспособления привезли из земли гутиев, соорудили на рассвете, когда стало ясно, что шоу состоится при любой погоде. У шумеров не принято вешать преступников. Наверное, из-за того, что мало дерева. Предпочитают топить, благо водоемов здесь много, или убивать дубинкой из твердого дерева. Среди них есть мастера, которые одним ударом раскалывают голову, как переспелый арбуз. К тому же, при повешенье расслабляются мышцы и опорожняется всё, что они сдерживали. Зрелище не из самых приятных, особенно, если человек голый. Именно такими и повесили жрецов. Их рубахи из голубой льняной ткани пошли в уплату палачам. Дольше всех отплясывал джигу с петлей на шее верховный жрец храма Тишпака. Его душа цепко держалась за одряхлевшее тело, не хотела расставаться с ним. Один из палачей схватил старика за ноги и повис на них, сократив мучения.

За казнью наблюдали не только мои воины, но и жители Эшнунны. Они стояли молча на городских стенах. Может быть, ждали, что грянет гром, сверкнет молния и поразит палачей — боги заступятся за жрецов, ведь те всю жизнь внушали мирянам, что доят их не по своей воле. Чуда не случилось. До атеизма эшнуннцы вряд ли додумались, но поверили в то, что боги явно не на стороне жрецов.

— Назначь свою жену верховным жрецом храма Тишпака, пока Энтена не женится, а потом передай этот пост его жене, — посоветовал я Игмилю.

— Вот я как раз и хотел поговорить с тобой по поводу его женитьбы, — произнес он. — Я слышал, у тебя дочь есть. Было бы неплохо поженить их.

— Она еще маленькая, — возразил я, — рано ей о замужестве думать.

— Так и Энтена еще слишком молод, мы подождем, пока подрастут, — сказал Игмиль. — Лишь бы уговор был.

Я догадался, что ему надо, чтобы все узнали о сговоре. Тогда Энтенастанет без пяти минут (пяти лет) родственником самого влиятельного энси Калама, и вряд ли кто-нибудь осмелится нападать на Эшнунну.

— Я в принципе не против. Дочь когда-нибудь придется выдавать замуж, а Энтена — хороший кандидат. Но ей еще несколько лет до замужества, за это время много чего может произойти, поэтому не хотел бы связывать словом ни себя, ни вас, — поделился я своими соображениями.

— Тогда пока скажем, что ты не против выдать дочь за моего племянника, а когда подрастут, встретимся и обсудим еще раз, — предложил лугаль Эшнунны.

— Можешь говорить, — разрешил я.

Уверен, Игмиль объявит, что свадьба на мази, осталось подождать, когда повзрослеет невеста. Пусть говорит. Есть свидетели, которые слышали, что крепкого слова я не давал, так что спроса с меня не будет никакого.

Затем началась самая приятная часть нашего похода — перевозка в мой лагерь сокровищ эшнуннских храмов. Мои воины взяли добычу в походе на гутиев, в основном оружие и доспехи с убитых врагов, но она ни в какое сравнение не шла с тем, что получили здесь. Целые повозки были нагружены драгоценными камнями, золотом, серебром, бронзой, оловом, свинцом, оружием, доспехами, дорогой расписной посудой, статуэтками, мехами, льняными и шерстяными выбеленными тканями… И это я еще разрешил эшнуннцам оставить себе большую часть храмового зерна, овощей, фруктов, пива и вина, выделить моей армии съестных припасов только на неделю. Кстати, самыми ценными камнями у шумеров считаются ляпис-лазурь и сердолик. Им придают не только материальную, но и некую духовную ценность. К алмазам, рубинам, сапфирам и изумрудам относятся намного спокойнее, поэтому я всегда беру свою долю добычи в первую очередь именно этими камнями. Глядя на свезенные в мой лагерь сокровища, я подумал, что Лагаш больше и богаче Эшнунны, и храмов в нем больше, не говоря уже о Мелуххе или Дильмуне…