Шура. Париж 1924 – 1926

Внезапно Шура вспомнила о конверте, лежавшем у нее в сумочке. Не доставая его, она многозначительно посмотрела на Гришу. Надежда поняла все без слов.

– Не здесь, – предупредила она. – Потом отдадите Грише, он передаст мне. Имена и адреса я также получу у него.

Очевидно, они с Гришей доверяли друг другу.

– Однако я должна получить всю информацию сразу, – продолжила Надежда. – Я не могу встречаться со своими контактами отдельно по поводу каждого, это могут заметить. Я все им передам, остальное зависит от них. Необходимая сумма должна быть готова в любое время.

Шура знала, что находится не в том положении, чтобы торговаться, и, хотя она собиралась отдать Грише все свои сбережения, гораздо важнее возможность для родных выбраться из России. Она с пониманием кивнула. Надежда довольно взялась за рюмку, которую игнорировала все это время. Ее губы скривились в странной улыбке – она словно колебалась, уйти ей или остаться.

– В таком случае, за вас! – Надежда подняла рюмку и отпила водки. Шура и Гриша, доедавший последний кусок блина, поддержали ее.

На сцене тем временем выступала последняя артистка – Прасковья Гаврилова. Шура помнила, как та выступала в самых престижных местах Москвы и Петербурга. А теперь она здесь, одетая в простую хлопчатобумажную юбку с цветочным рисунком, прикрывавшую колени. На плечах ее изношенный платок, а в глазах непреодолимая грусть. Она сидела на табурете меж двух гитаристов и пела своим чистым звонким голосом, который даже в ее шестьдесят лет все еще трогал сердца людей.

Надежда снова отпила из рюмки и съела кусок селедки, а затем, промокнув рот салфеткой, сказала:

– Пора уходить.

Было очевидно, что эта женщина привыкла к порядку – возможно, ее ждала другая работа.

Они встали все вместе.

– Я выйду одна, – сказала Надежда. – Возможно, вы захотите обсудить еще что-нибудь.

Она явно желала покинуть заведение в одиночестве. Гриша на прощание нежно поцеловал ее в щеку. И когда Шура протянула ей руку, то с удивлением заметила, что ладонь женщины больше не была такой твердой и холодной, как при знакомстве.

– Спасибо, – одними губами прошептала Шура.

– Пока рано меня благодарить.

Надежда ушла. Прасковья Гаврилова допевала свою последнюю песню – блеск в ее глазах давал каждому гостю ощущение, будто она поет только для него.

Пока Гриша вез ее до дома, Шура хранила молчание. Несмотря на плодотворную беседу, в ее голове оставались десятки вопросов, и она не хотела задавать их. Казалось, если она промолчит, то неприятности, которые могут случиться, обойдут стороной ее и ее близких. С другой стороны, Гриша тоже не выглядел настроенным на разговоры. Возможно, все уже было сказано в бийанкурском кабаре.

Доехав до нужного дома, Гриша остановил автомобиль и повернулся к Шуре. Его взгляд, прежде серьезный и задумчивый, изменился и стал более расслабленным. Он словно вернулся домой с тяжелой, изнуряющей работы.

– Большое спасибо, Гриша Семенович, – поблагодарила его Шура. – Я никогда не забуду вашу помощь.

– Дорогая Александра Верженская, если нам все удастся, пообещайте, что отпразднуете это со мной.

– Обещаю, – улыбнулась Шура.

– Надеюсь, это случится очень скоро.

Шура достала из сумочки конверт и протянула его Грише. Тот спокойно положил конверт в карман пиджака.

– Вы не посчитаете? Я могла ошибиться.

– Не думаю. Я вам доверяю. Точно так же, как вы сегодня доверились Надежде. Как и она мне. В общем, вся эта работа построена на доверии. На кону стоят жизни, и мы не хотим предавать друг друга. Каждый из нас переживает очень трудные времена.

Шуре понравилось то, что он неоднократно повторил слово «доверие», словно привлекая ее внимание. Что-то странное, волшебное было в Грише. Она вновь потянулась к сумочке.

– Я дам вам имена и адреса. Честно говоря, я не понимала, чего мне ожидать от сегодняшнего вечера, и поэтому молчала.

Гриша взял в руку бумагу и приготовился записывать.

– Кисловодский адрес мы получили из тбилисского отделения американского Комитета помощи Ближнему Востоку год назад. Что случилось с тех пор, неизвестно. Есть ли вероятность того, что они все еще там?

Гриша несколько раз перечитал написанное.

– Нужно с чего-то начинать. Не переживайте, мы находили людей с гораздо более сложной историей. Здесь у нас, по крайней мере, есть адрес, пусть и старый.

Шура протянула ему бумажку, на которой написала имена.

– Не возьмете?

– Нет нужды. Лишние письменные доказательства нам не нужны.

Услышав эти слова, Шура поспешно скомкала бумажку. В этот момент Гриша громко рассмеялся, и это удивило ее. От осторожного тихого человека, которого она встретила в Бийанкуре, не осталось и следа.

– Божественная Александра Верженская! – хохоча, сказал Гриша. Его смех был веселым, мирным и уютным. – Вы правда очень милы! – Улыбка внезапно исчезла с его лица. – Кроме того, от вашей красоты дух захватывает.

Шура внезапно осознала, что серьезная деловая встреча грозит превратиться в нежеланное романтическое приключение, а поэтому схватила сумочку и быстро сказала:

– Большое спасибо! Вы очень добры. А теперь, с вашего позволения…