Шушель

Балконная дверь оставалась открытой, и с улицы в комнату проникал холодный воздух, но холод не может испортить весну, наоборот, думалось Шушелю, холод, как и дождь, делает её аромат острее и пронзительнее. (Был бы сейчас рядом с Шушелем Рэкс, тот объяснил бы товарищу, что очень рано в этом году начала цвести черёмуха, а когда цветёт черёмуха всегда бывает холодно, но Шушелю подобное объяснение вряд ли бы понравилось — он не привык обращать внимание на природные явления, и никак не мог уловить причинно-следственную связь между явлением и своими эмоциями — не понимал, что есть причина, а что — следствие. Своё лирическое настроение, в котором он принимался либо идеализировать прежние влюблённости и сокрушаться, либо ждать новых влюблённостей и радоваться, сопровождая как печаль, так и радость умеренным элегическим выпиванием наедине с собой; в общем, описанное лирическое настроение Шушель не объяснял ни запахами, ни появлением звёзд на небе или, скажем, появлением на том же небе полной луны. Получается путано, и придется сказать проще. Шушель не мог бы сказать: «ах, какой пронзительный аромат, ах таинство природы, ах, кажется, в этой связи я чувствую некоторое томление», а скорее Шушель сказал бы: «очень мне сегодня печально, но печаль эта, несомненно, приятна, заставляет что-то хорошее вспомнить и погрустить, поскольку это хорошее уже утрачено, но при всем этом можно ещё надеяться на лучшее, и это замечательно, да и воздух сегодня прямо под моё настроение». Примерно так).

8

Холодный воздух, кроме прочего, очень хорош и для здорового сна. Однако неизвестно, насколько пробуждение после пусть и сдобренного свежим воздухом отдыха оказалось бы здоровым. По крайней мере, уж все события последних дней и лошадиная порция спиртного накануне никак не могли этому способствовать. Шушель ложился заболевающим, и наверняка проснулся бы больным, подобно одному известному герою, но всё случилось иначе.

Проснувшись, Шушель почувствовал острое желание пообщаться хоть с кем-то, кто не был замешан в этой истории, но чтоб этот «кто-то» был бы Шушелю близок. Шушель решил позвонить одной особе, с которой он довольно долгое время был близок, и которая бросала Шушеля шесть раз, и все шесть раз для Шушеля это была полноценная любовная драма со всеми полагающимися атрибутами, как то: долгие объяснения, заканчивающиеся истериками, горячечные, похожие на бред, уговоры остаться или вернуться; наконец, потребность с надрывом рассказывать о любви и разрыве друзьям в ходе распития алкоголя, ради этих надрывных рассказов Шушелем и затеянного. Все шесть раз Шушель любимую возвращал. Возвращал до тех самых пор, пока в седьмой раз не расстался с ней по собственной воле. Как выяснилось позже, расстался не навсегда. Через полгода Шушель, сам не зная зачем, позвонил ей в полночь после какого-то угарного, летевшего обрывками, вечера, и, находясь в состоянии болезненного опьянения, непонятным образом уговорил приехать прямо сейчас. С тех пор он время от времени встречался с бывшей возлюбленной исключительно в постельных целях. И ни разу он не задал себе вопроса, почему она каждый раз соглашается; ведь эти самые цели Шушеля были ясны и ей тоже — утром он прощался с ней весьма холодно, если вообще удосуживался прощаться. Только в последнюю их встречу, вечером, то есть еще до постели, Шушель, как бы дурачась, задал этот вопрос, ответ на который на самом деле был ему совершенно неважен, так как сложившиеся отношения его абсолютно устраивали, и спросил он больше для поддержания хоть какой-то видимости приличий. Вопрос Шушеля звучал так: «А зачем ты, собственно, приезжаешь, стоит только мне позвонить?»; и она очень спокойно ответила: «Я тебя люблю». Шушель тогда смутился, и, неловко, с претензией на многозначительность, хмыкнул в том смысле, мол, раньше надо было любить. Конечно, то-то внутри заскребло, но скоро всё поехало, что называется, по накатанной, и к утру это тревожное чувство Шушеля отпустило.

Он взял телефон и подумал, что именно сегодня он с удовольствием бы просто поговорил с ней. Удивился, почему раньше такая очевидная мысль не приходила ему в голову. Однако на другом конце провода Шушеля встретил мужской голос. Голос достаточно вежливо поинтересовался, не Шушель ли это звонит и, получив утвердительный ответ, так же вежливо сообщил, что она вышла замуж, после чего попросил больше не звонить. Шушель, несколько оглушённый известием, вдруг понял, что постелью при унижающих обстоятельствах мстил за шесть её уходов, и теперь, когда он простил и захотел другой близости, говорить ему оказалось не с кем.