Шустрик

Максим что-то пробурчал, но что – Вовка уже не слушал – в его голове неожиданно созрел план.

Ранним утром он уже стоял перед дверью дядькиной квартиры в прилипшей ко лбу шапке-ушанке, толстой куртке и ботинках на босу ногу – чтобы достать носки, понадобилось бы двигать шумные ящики комода, а он и так выскользнул из дома в несусветную рань. Слегка перебрал со временем, конечно, – как-никак восемь утра воскресенья, но после третьего звонка за дверью послышались какие-то шевеления, потом в замке задребезжал ключ, и на пороге предстал дядя Женя в трусах и майке.

– Вован? – расширил заспанные глаза дядька. – Тебя чего, из дома выгнали?

– Дядя Женя, – начал Вовка и остановился, внезапно вспомнив, что речь он так и не придумал. – Возьмите моего папу к себе на работу, а сам он прийти…это…стесняется.

Максим так и не узнал, кого он должен благодарить за должность главного тренера в бассейне фитнес-клуба – разговор его сына с братом остался по их же решению конфиденциальным. С клубом Женя договорился в два счета – чем клуб обязан был лично дяде, Вовка, конечно, не знал, но его это не волновало – главное, что папа пристроен.

Время шло, летело, неслось, бешено огибая повороты, перескакивая тупики и все увеличивая и увеличивая скорость с каждым годом, днем, мгновением… Проходили зимы и весны, все краше становился Петербург, боролась с кризисом страна, старели дети, вырастали внуки…

Накануне своего семидесятипятилетия Александра Семеновна вышла, наконец, на заслуженную пенсию. В школе давно на это намекали – хоть и была она хорошим директором, и ценили ее, да только все одно – восемнадцать лет снова не исполнится.

Проводили красиво – букеты, шампанское, красивые речи. В школе повесили ее портрет, в музее выделили целый стенд для биографии.

Первые дни ощущала себя странно – некуда спешить, не с кем встречаться по долгу службы, телефон не рвется от звонков. Попыталась размеренно прибраться в квартире – да не умела она размеренно, за два часа справилась. Позвонила своим – может, чем помочь? Или просто, чайку попьем? Да только все заняты – родители на работах, дети – на учебе, один Кирюшка дома, да и тот – в игру на компьютере режется. «Позже, бабуля, созвонимся».

К Мише сходила, он был совсем не в духе – долго не задержалась. Цветы полила, да и ушла.

Даа, что же делать-то, Семеновна? Так и со скуки помереть можно.

Но она помирать не собиралась. Взяла учеников – может, им какая польза будет от ее пенсии?

Однако репетиторство надолго не затянулось: от сидения на стуле начинала болеть поясница, уставали от ярких ламп глаза, отекала шея. Видела она плоховато – что в очках, что без очков – врач разводил руками, ничего не говоря, но Александра Семеновна и так понимала этот жест.

Старость.

Да, к сожалению, она имеет обыкновение наваливаться внезапно, когда ее никто не ждет, и кажется, что еще вся жизнь впереди. А вот уже и мальчишки в институт поступили, и Кирюша скоро, по всей видимости, женится, и Аленка в четвертый класс пошла… Между прочим, ее школы. Марья хотела было в гимназию отдать, но Максим настоял. Ради матери старается, приятно.

Юбилей решили справить по-простому. Александра Семеновна наотрез отказалась от Жениного предложения закатить праздник в ресторане, и пригласила только своих: Мишу, детей, внуков, двух подружек да Витю Услаева. Вали Ярцева давно уже не было в живых – скончался от инфаркта еще в начале двухтысячных.

Однако не успел праздник начаться, как в дверь позвонили, и маленькая прихожая наполнилась розовощекими с мороза мальчишками и девчонками, кричавшими наперебой: «С Днем рождения, Александра Семеновна!».

Тут и там руки просовывали свертки, подарочные пакеты, цветы, надувные шарики.

– Мои дорогие! – схватилась за голову Александра Семеновна. – Восьмой Б! Что ж вы стоите, проходите, проходите скорее!

Ребятишки ввалились в комнату, Женя с Максимом принялись двигать стол, внуки побежали к соседям за стульями, Ниночка умчалась на кухню нарезать новую порцию салата.

Звонили, забегали поздравить старые знакомые, ученики и школьные учителя. А уже под самый вечер, когда гости сидели чуть ли не на потолке, на пороге появился незнакомый мужчина лет тридцати, представившийся Антоном.

– Я из Хабаровска, прилетел вчера в северную столицу, – произнес он, и Александра Семеновна уловила в его голосе легкий акцент. – Вот держите. Это Вам от Леонида Горского, помните такого? – и протянул ей пакет.

Леня слал письмо, в котором очень сожалел, что не смог приехать и поздравить лично, и крайне плохо, что они столь давно не общались – вот его мобильный номер… Он прислал ей рукавицы, которые связал сам, и настенные часы. Чтобы время, как пишет, не летело так быстро…

Леня, Леня… А ведь ему уже тоже глубоко за пятьдесят. Но ее он все еще помнит. «Чтобы время не летело так быстро…» И тут какая-то странная мысль, никогда не приходившая прежде, встрепенулась в ее голове.

– Он женат? – тихо спросила Александра Семеновна Антона так, чтобы Миша, стоявший неподалеку, не услышал.

Антон грустно улыбнулся и внимательно посмотрел на нее.

– Но я же чей-то сын, верно?