Шут герцога де Лонгвиля

– Кто тебя заставил так унизиться?

– Собственная глупость пополам с гордостью. Признаюсь вам, я вполне заслуживаю этого наказания за все мои мелкие подлости и неприятности, доставленные друзьям.

– А кем служит в таком случае Франсуа?

– О, он несравненно в более серьезном положении: занимает должность посыльного.

– Он мне не рассказывал.

– Да, он вообще если говорит, так только о ненужных вещах, а дела от него не добьешься, хоть пытай!

– Это он с детства такой, – улыбнулся воспоминаниям Антуан.

– Похоже на то. Давно и безнадежно испорчен. Я, возможно, немного огорчу вас, но скажу, что ему очень плохо в замке Лонгвиль. – Анри воровато оглянулся на карету и понизил голос почти до шепота. – Честно говоря, там никому не бывает хорошо, разве что негодяям. А ваш сын слишком беззащитен и раним. Вы его заберите оттуда. Ведь он только и работает, чтобы накопить нужную сумму для вашего освобождения.

– Но я же на свободе…

– Теперь-то да. Хотя Франсуа еще не знает об этом. Он не догадывается, что госпожа баронесса подарила мне деньги с тем, чтобы я вас выкупил из долговой тюрьмы.

– Она? – удивился бывший заключённый.

– Да, она. И это еще одна ее прихоть. Хорошо забавляться, когда есть деньги? – хмыкнул молодой человек, застегивая пуговицы на камзоле. – Поэтому ваше появление в замке станет полной неожиданностью для Франсуа. Но, надеюсь, неожиданностью приятной. И еще, – он склонился к уху Антуана. – Я прошу вас молчать о том, что вы видели в доме де Шани. В замке любят пикантные подробности, и я бы не хотел давать повод без повода…

– Я понял вас…

– Тебя, – поправил юноша.

– Хорошо, тебя, – сказал мужчина. – Об этом не узнает даже мой сын.

– Благодарю, – сказал Анри, забираясь в карету и подавая знак кучеру трогаться.

– О чем болтали? – спросила Генриетта.

– О жизни.

– О чем конкретно?

– Вас это очень интересует? – дерзко осведомился юноша.

– Да! – с вызовом ответила баронесса.

– Ладно, сами напрашиваетесь на откровение. Слушайте же. Он спросил, в какой из парижских мастерских шились мои замечательные шоссы, эти чудесные узкие штаны. Ну и, конечно, нижнее белье под ними, брэ.

– И что ты кричишь? – спокойной произнесла госпожа де Жанлис. – Можешь не орать. К тому же никогда не поверю, что на эту тему тебя прямо-таки засыпали вопросами.

– О, дорогая баронесса! – Анри нащупал живой нерв госпожи и теперь наигрывал на нем, как на музыкальном инструменте. – Вы мало понимаете в мужском белье, признайтесь же!

Генриетта молчала, покраснев до самых ушей.

– А это множество разных тонкостей: шовчики, шнурочки…

– Замолчи, бессовестный! – наконец воскликнула она, прикрыв ему рот ладонью.

– Ну вот, вы сами не хотите дослушать, – с расстроенным видом сказала молодой человек.

– Иногда думай, что говоришь!

– Но вы же сами просили. Конкретно…

– Дурак.

– Я рад вам угодить.

– Ну, а если серьезно, о чем говорили? – совсем другим тоном спросила баронесса.

– А как вы сами думаете?

– Думаю, что о Франсуа, – глядя в окно, с деланным равнодушием ответила Генриетта.

– У вас провидческий дар не хуже, чем у вашей тетушки! – воскликнул Анри. – Но, в отличие от нее, вы угадали правильно.

– Очень счастлива твоей похвалой! – сообщила баронесса. – Ведь насколько мне известно, дождаться ее от тебя совершенно немыслимое событие! Оно случается куда реже, чем землетрясение или наводнение!

– Как вы плохо обо мне думаете, – покачал головой молодой человек. – Не забывайте, что не мое это дело – хвалить господ. А только стараться не заслужить наказания, вернее, стремиться к этому.

– Ты правильно понимаешь свое назначение, – Генриетта поджала губы. – Эти три дня распустили тебя, мой голубчик, и ты уже возомнил, что тебе многое позволительно. Но ты ошибаешься. Такой вольности, какая была в доме моей тетушки, тебе больше не дождаться!

– А вдруг?

– Не смей мне так говорить! Иначе я обо всем расскажу герцогу!

– О чем? – не понял юноша.

– О том, что ты разговаривал со мной по ночам.

– Когда это я разговаривал?! – возмутился Анри.

– Не надо, не надо считать меня глупее, чем я есть! Вспомни, что говорила тетушка наутро после первой ночи, проведенной в ее доме.

– Она несла какой-то бред!

– Она несла правду, истинную правду о разговоре, который слышала под дверью моей спальни в глухую ночь.

– Ей приснилось от переизбытка чувств! Она ведь лет тридцать не принимала гостей!

– Очень даже возможно. Но ведь, если ее спросить, она расскажет любому о ночных похождениях, выдав их за чистую монету.

– А кто ее станет спрашивать?

– Кому будет интересно. Тот и спросит. А тебе понятно, каков ответ он получит? – Генриетта надменно смотрела на Анри, и в этот момент промелькнуло ее удивительное сходство с господином де Лонгвилем. – Ты соображаешь, чем это тебе грозит?

– Чем?

– О, ты даже не догадываешься?

Легкий смешок раздался в темноте кареты.

– Мягко говоря, неприятностями. – закончила свою мысль баронесса.

– Я понял. На что вы намекаете и, будьте уверены, приму все меры предосторожности для того, чтобы избежать вашей расправы, – Анри отвернулся к своему окну и замолчал.

Мерно постукивали копыта лошадей, шелестели колесные спицы.