Шут и Осень

Эльжебета стояла, мало что видя и слыша вокруг. Ей показалось, или некоторые дамы и вправду посмотрели на неё с ненавистью?

Король со своей фавориткой, тем временем, двинулись дальше. Согласно этикету за ними должен был следовать принц, следом князь, а потом и граф. Но принца не было, а значит... По толпе снова прошёл шепоток. Эльжебета повернулась к дверям и едва не задохнулась. То, что этот человек и вправду был красив – неоспоримо, самый красивый, кого она только видела. Но то, что именно он развлекал короля и остальную знать, повергло Эльжебету в шок. Ведь именно его ночью она видела в лесной избушке, сбрасывающим наряд шута. Князь?

Уверенной стремительной походкой он шёл вслед за королём, смотря прямо перед собой. Время словно остановило свой бег. Сегодня он был ещё красивее. Но сосредоточенное выражение лица делало его несколько... жестоким? Эльжебета, как и все, смотрела на князя. Неужели, он и впрямь был хромым горбатым шутом?! Он поравнялся с ней и вдруг повернул голову. Он взглянул Эльжебете прямо в глаза взглядом опасного, загнанного в угол хищника. Уже знакомый, как будто издевательский кивок головы, и он прошёл мимо, как ни в чём ни бывало.

Эльжебета даже не нашла в себе сил посмотреть ему в след.

* * *

Она была единственной, кто испытывал к шуту чувства, отличные от жалости и пренебрежения, и она была единственной, кто даже не взглянул на него. Хидежи сидел за столом, по правую руку от короля Марка и смотрел лишь в одну сторону: на Эльжебету. Она сидела там же, где и всегда – в самом конце стола, рядом с вдовами и завистливыми старухами. Как всегда, идеально прямая спина, изящные движения и никаких эмоций на лице. Иногда она казалась ему, сотканной изо льда –- холодная и неприступная. Такая далёкая и недоступная. Он ощущал себя грязным нищим рядом с величественной королевой. Рядом? Их разделял проклятый зал, как будто они находились в сотнях километрах друг от друга. Но как же она была прекрасна! Сегодня на ней было тёмно-зелёное бархатное платье, открывающее грудь, усыпанную золотом веснушек. Желание прикоснуться к ним губами раздирало изнутри. Он не мог противиться стремлению смотреть на неё. Но глядя на то, как она медленно подносит кубок ко рту, как припадает к краю, обхватив губами, как делает глоток, он понимал, что видит совсем другое. Здесь, посреди зала, наполненного шумом голосом и суетным бегом прислуги, он видел, как она опускается на колени, как пышным ворохом окружают её пышные юбки, как поднимается и опадает грудь при дыхании, как она медленно проводит языком по своим алым, словно кровь губам, и обхватывает губами его плоть. Он смотрел на неё и видел, как она наслаждается этим, почти слышал, как она стонет, и эти стоны рождают дрожь в его теле.

Но, наверное, графиня Нефележ не подвержена таким низким страстям. Мерцони схватил со стола кубок и осушил его. Наверное, она не произносит ни звука и закрывает глаза, когда её муж решает выполнить супружеский долг. Ублюдок! Он украл её у Хидежи. Украл, найдя раньше, чем он сам. Старик обладал сокровищем, ценность которого не мог осознать, сокровищем, за которое Хидежи готов был продать душу самой Тьме, если бы она у него была... А теперь он должен мучиться, мечтая убить ублюдка, всё время думать о том, как она лежит в огромной кровати в плотной сорочке и ждёт своего супруга. О, нет... Он видел, в каком одеянии графиня Нефележ предпочитает спать – прозрачная ткань, которая не скрывает ничего, и чёртовы незабудки, запах которых его теперь преследует даже во сне. Хидежи устало вздохнул, с тех пор, как он прикоснулся к ней во время похищения Осени, незабудками стала пахнуть вся его одежда – глупая попытка хоть таким образом иметь её частичку рядом с собой.

"Ну, давай же, посмотри на меня!" Он, не отрываясь, смотрел на неё, как будто это могло как-то помочь. Кажется, она вздрогнула, но всё равно не повернулась. Проклятье! Даже будучи под личиной шута он заслужил от неё более внимания, чем сейчас. В чём же дело?! Почему она не смотрит? Может, её интерес был всего лишь жалостью, которую он принял за нечто большее?

–Не правда ли, леди Анна сегодня невероятно хороша?

Мерцони медленно повернулся к леди Иванне и лишь кивнул. То, что эта женщина ненавидит Анну, было ему давно известно.

–Думаю, когда она будет танцевать, то станет ещё прелестнее.