Шут и Осень

И снова ошибки, одна за другой. Он не смог удержаться от желания прикоснуться к ней. Пожалуй, это было величайшей его ошибкой. Ведь познав, однажды, жар её тела, он не мог больше противиться необходимости испытать это вновь. Тогда, в деревне, он позволил себе обнять её, вдыхать аромат её кожи и её волос. Это было гораздо сильнее его. Едва прикоснувшись, он перестал думать, забыл, что значит дышать, существовало только безумное стремление к её жару, к её дыханию. Он оставил ей на память пронзительно синий цветок лишь затем, чтобы потом отойти назад, отдав ей свою душу.

Хидежи шёл по тёмному, продуваемому ветрами коридору к себе в спальню. Его комната находилась в пустующей части Кажницкого замка, словно отделённая ото всех, из другого мира. Впрочем, так оно и было. Он был здесь чужим. Вынужденный кланяться и улыбаться, он презирал и ненавидел всех этих людей. Каждую осень они напивались и наедались, подобно свиньям, празднуя победу. Победу над его матерью и отцом... Их предки, такие же трусливые, как и они сами, уничтожили его семью. Они развели костёр лишь только потому, что кто-то отличался от них самих. А после этой зверской расправы придумали жалкую историю о том, как победили великое зло. О нет, они собственноручно породили это самое зло... Он уничтожит всех, кто будет стоять на пути, но вернёт то, что по праву принадлежит ему. А пока вынужден лицедействовать на празднестве в честь гибели его матери и отца... Хидежи в злобе ударил кулаком по каменной стене. Ладонь тут же засаднило, но он даже не почувствовал боли. Он подкрался слишком близко, чтобы что-то могло его остановить...

В его комнате было холодно. В сумрачном пространстве вольготно гулял сквозняк. Но Хидежи не стал разжигать камин. Огонь всё равно не согреет его. Ничто не могло его согреть, кроме... Кроме загадочной рыжеволосой графини с белоснежной кожей и печальными глазами. Стоило лишь подумать о ней, как сердце ускоряло свой бег, кровь начинала закипать. Она его погибель. Но о такой смерти он готов был молить. Хидежи лёг в кровать. Ветер ласково шевелил тёмно-красный полог, и тут же всплыло воспоминание, как колыхались её локоны на празднике. Не надо, не надо думать о ней! Какой прок от бесплодных мыслей? Но перед глазами сами собой проявлялись картины их немногочисленных встреч. Глупая игра, обернувшаяся полным его поражением, лишь только её руки коснулись его лица. О, что он тогда испытал!.. Сами Боги не могли послать большей муки и большего наслаждения.

Сколько ещё он совершит ошибок, сгорая от жажды обладать ею? Нужно забыть про неё...

Ничего она не принесёт ему, кроме боли и погибели. Но как же чарующ был аромат её кожи, запах волос... Он вдыхал, и чувствовал, как дурман распространяется по всему телу, как выступает испарина на коже и твердеет плоть. Она была горяча и недоступна, но прекрасна. Он ничего не мог поделать с испепеляющим желанием забрать её себе. Завладеть, спрятать, укрыть самое ценное его сокровище, самое желанное.

Но это невозможно. А разве это останавливало его когда-нибудь? Он шёл к своей цели, неумолимо и безжалостно. А сейчас мог лишь мечтать.

Мечтать о том, как открывает простую деревянную дверь своих покоев и видит...