Шведская сказка

Одним из последних Гусман арестовывал Валька. Он делал это обдуманно, оставляя себе время на размышления, каким образом получить от капитана нужные себе сведения. Войдя в палатку фон Валька, Гусман отвел глаза в сторону и, внешне оставаясь грубым солдафоном, тем не менее проникновенно, насколько это вязалось с его внешним видом, буркнул:

- Мне очень жаль, господин капитан, но я вынужден выполнить королевский приказ о вашем аресте, хотя, - он добавил, шумно выдохнув (и это было продумано), - мне, как солдату, это не добавляет чести!

- Позволю с вами согласиться. – спокойно ответил Вальк и сам протянул свою шпагу Гусману. – Куда прикажете проследовать?

- Чертова служба! – выругался Гусман и лишь махнул рукой – пойдем, мол.

Он молча уселся в повозку рядом с арестованным, толкнул в спину возницы. Тот стегнул лошадей, и два конных драгуна-гвардейца пристроились по бокам. Некоторое время ехали молча. Гусман вздыхал и досадливо качал головой. Наконец, он решился. Не глядя на фон Валька, негромко произнес:

- Что я могу сделать для вас, господин капитан?

Вальк пожал плечами и промолчал в ответ.

- Подумайте, пока у нас есть время в дороге. Может сообщить кому-то из родственников? Я не тюремщик, я солдат! Оттуда, из крепости, вам вряд ли удастся это сделать. – Гусман продолжал играть роль. Теперь следовало замолчать и дать арестованному время все обдумать. Он так и поступил.

Вальк пока не отвечал. Он изредка искоса посматривал на своего конвоира. Гусман сидел вполоборота, отвернувшись от арестованного, и сосредоточенно смотрел вбок и на дорогу. Он не хотел, чтобы его хищный профиль вызывал неприязнь. Главное, это внушить доверие. Вальк думал сейчас о Хельге. Его сердце сжималось от одной мысли, что теперь его дочь останется круглой сиротой. Нет, он не сомневался, что у своего деда она находится в безопасности и окружена заботой и любовью, но… сколько уже лет его тестю? И что ее ждет после смерти старика? Надо хоть попрощаться с ней. И он решился:

- Скажите, господин капитан, - тихо спросил Вальк, - а что сейчас с русскими? По-прежнему все тихо и ничего не ожидается в ближайшее время?

Гусман кивнул, не поворачиваясь, даже усмехнулся:

- Как будто и войны нет. Даже граница не закрыта.

- А вы… - Вальк замялся было, но пересилил внезапно вспыхнувшее недоверие, - вы не могли бы оказать мне любезность. Если, конечно, она не покажется вам чересчур превышающей ваши полномочия и вашу добрую волю.

- Валяйте! – махнул рукой Гусман, по-прежнему не глядя на Валька.

- Дело в том, что у меня есть единственная дочь, и я хотел бы написать и передать ей прощальное письмо. Моя жена, ее мать, трагически погибла, - Гусман покачал головой, - и теперь, девушка останется круглой сиротой.

- Можете рассчитывать на меня! – твердо сказал Гусман, рассматривая дорогу.

- Но есть одна сложность! – Вальк даже вспотел весь от волнения. Капитан пожал плечами:

- Какая?

- С передачей письма. Дочь сейчас находится у русских, в имении своего деда.

- По мне хоть в Америке! – произнес безразлично Гусман. – если есть точный адрес, отправлю.

- Я буду очень вам признателен! – Вальк весь светился от счастья.

- Не стоит! Я же сказал – я солдат, а не тюремщик! – опять же безразлично ответил Гусман, но внутри ликовал. – Эй, ты! – пихнул в спину возницу, тот повернулся - в ближайшей деревне остановишься у кабака. Хочу горло промочить!

Позднее, усевшись в стороне от Валька, - пускай пишет, не мешать же! – надвинул на лоб поглубже шляпу, чтоб не увидел арестант, как горят глаза его конвоира.

- Как все легко получилось! – думал злорадно.

- Вот! – протянул ему капитан сложенный вчетверо листок бумаги. – Здесь я написал адрес – Хийтола, полковнику Алексею Ивановичу Веселовскому для фрекен фон Вальк.

- Давайте! – грубовато бросил Гусман и протянул руку. Взял письмо и засунул себе за пазуху мундира.

- Благодарю вас! – церемонно склонил голову Вальк.

- Не стоит! – уже в дверях откликнулся Гусман.

Больше ему не зачем было сидеть рядом с арестантом, и привычным рывком капитан забросил себя в седло. Оставалось дождаться весны и повторить все сначала. Но теперь он знал, где и кого искать. Ошибок он не допустит.

Глава 12. Затишье.

«Что может быть отраднее и свойственнее

человеческой природе, чем остроумная

и истинно просвещенная беседа?»

Цицерон

Наступала осень. Все засыпало вместе с природой и успокаивалось. Но судьба приготовила русской императрице еще один удар. Внезапно и очень серьезно заболел адмирал Грейг, как сообщили с флагманского «Ростислава»:

- Болен горячкой с желчью, а на пятый день людей перестал узнавать!

Екатерина всполошилась:

- Немедля медика моего Роджерсона отправить в Ревель, и туда же «Ростиславу» следовать.