Шведское солнце и пармезан

Неужто двадцатилетние парни и в самом деле покупают путевки на кулинарные курсы? Не в Норртелье – это уж точно, в этом Хильда уверена. Тамошняя молодежь предпочитает выбираться на футбольные матчи в Барселону или Лондон с обязательными походами по местным пабам. Ну, или там на какую-нибудь конференцию, касающуюся проблем сельского хозяйства. Но, быть может, для парней из Стокгольма это обычное дело. Потому что, судя по его кулинарным способностям, он ни черта не смыслит в готовке. Но, с другой стороны, они за тем сюда и приехали, чтобы научиться.

Что до Расмуса, то его, кажется, притащила сюда сестра. Глядя на то, как он нарезает лук-шалот, Хильда понимает, что он не привык стоять у плиты. По щекам Расмуса текут слезы, и она ободряюще улыбается ему.

– Все хорошо?

– Абсолютно. Просто это очень чувствительный для меня момент.

Он смахивает слезу.

– Понимаю.

– Я в том смысле, что они ведь были еще так молоды. Им бы жить да жить.

И он кивает на луковички, нарезанные острым ножом. Хильда улыбается.

Сама она занята тем, что готовит овощной бульон. Но вода в кастрюльке еще не закипела. Она глядит на пар, который уже начал собираться под крышкой, но никаких пузырьков еще нет. Хильда нервно переминается с ноги на ногу, она никогда не умела непринужденно вести беседу. Да и что она скажет этому мужчине, который за прошедшие годы подарил ей столько сильных музыкальных ощущений? И чей постер даже висел у нее в комнате. А всего неделю назад я убиралась в доме его сестры, думает Хильда. Пожалуй, это единственное, что есть между нами общего.

– А вам… э… нравится ризотто?

Браво, думает Хильда. Ну просто вторая Малу фон Сиверс [14]. Расмус глядит на нее красными от лука глазами:

– Хм. Да. Очень. Я не так часто его ел…

– Не так часто?

– Да. Если честно, я мало знаком с итальянской кухней.

– Понятно. А чем же вы тогда питались во время гастролей?

– В основном колбасой и тем, что подают в придорожных забегаловках.

– О, я вам сочувствую.

Расмус смеется:

– Спасибо. Я тронут. Но на самом деле я уже довольно давно не выступаю в составе группы.

– Ясно.

Собственно, Хильда и так это знает. Для нее не осталось незамеченным, что с момента выхода последнего альбома «Роз Расмуса» прошло уже несколько лет, а их сайт до сих пор не обновлялся. Она заглядывает в свою кастрюльку проверить бульон, который по-прежнему не желает закипать.

– А чего так?

Но едва задав свой вопрос, Хильда тут же о нем жалеет. Вдруг это очень личное? Может, участники группы поругались? Она слышала, что подобное не редкость.

– В смысле, почему я перестал выступать? – уточняет Расмус.

– Да. Но… вам вовсе необязательно отвечать. Если вы не хотите.

Расмус кивает, и что-то меняется в его лице. У него действительно красивое лицо, думает Хильда. Такое выразительное. Без угловатостей и заостренных скул. Легкая небритость. Красивые глаза. Очень красивые. Настолько, что Хильде трудно встречаться с ними взглядом.

– Ничего страшного. У меня случился… если можно так выразиться, жизненный кризис, – наконец произносит Расмус.

– Понятно. Мне знакомо подобное.

Расмус улыбается.

Прямо сейчас я в одном из таких кризисов и пребываю, думает Хильда, представляя себе лицо Пекки и готовые мясные тефтели из магазина, которые ей в последнее время приходится жарить на работе.

– Скучаете? – спрашивает Хильда. – В смысле, по гастролям?

– Бывает. Хотя это довольно изматывающее занятие. Но только те двадцать три часа, пока ты не на сцене. Потому что когда ты там оказываешься, то забываешь про все на свете. По этой причине я скучаю по музыке. Я уже…

Тут он делает паузу, словно не зная, как ему продолжить.

– …я уже больше двух лет не сочинял песен. Раньше у меня никогда не было таких длинных пауз.

– Все дело в творческом кризисе?

– Да, вроде того. После жизненного кризиса.

– Произошло что-то из ряда вон выходящее?

Хильда закусывает губу. Но Расмус, кажется, не расстраивается.

– Да, – просто отвечает он. – Моя девушка. Лолло. Она… ушла.

Хильда кивает. И кто только ее дернул сказать, что она понимает его чувства. Ни черта она не понимает. Потому что у нее самой никогда не было серьезных отношений. А если Пекка бросит ее, то она только купит себе кусок торта «Принцесса» и бутылку шампанского на радостях.

– Ой, простите.

Расмус чешет себе подбородок, и Хильда замечает, как напрягается под клетчатой тканью рубашки его бицепс. Она сглатывает. Сосредоточься на бульоне. Сосредоточься. На. Бульоне.

* * *

Во время ужина Паула снова включает плейлист с итальянской музыкой. На длинном деревянном столе под большим дубом стоят три варианта ризотто, и все три пахнут просто божественно. Паула с громкими хлопками распечатывает две бутылки вина и водружает их в центре стола.