Сяо Тай и разбойники горы Тянь Ша

— Если мы договоримся о временном союзе и доле в распространении страховых полисов, то и все тридцать. А еще я готов обсудить поставки продовольствия ежемесячно.

— Грязные и дикие разбойники подумают… — Сяо Тай бросает быстрый взгляд на Лилинг, которая цветет и пахнет, очень довольная перспективой быть отданной черте куда, лишь бы со старшей сестрой. Вот что за люди.

— Пятьдесят тысяч цзяней риса и ежемесячные поставки со скидкой в четверть цены от рыночной. — быстро говорит Глава Баошу: — и я прощу тебе долг за две Пилюли Золотистой Ци. Это удовлетворит госпожу Седьмую?

— Вот черт. Умеете вы уговаривать, папенька. Грязные разбойники согласны. — кивает Сяо Тай: — где подпись под договором ставить?

Глава 15

— О! — говорит Сяо Тай, закрывая глаза и чувствуя, как по всему ее телу разливается приятное тепло, охватывающее и убаюкивающее все ее существо. Словно бы ее тело расправляется навстречу поступающей теплой энергии.

— Боже я и забыла, как это здорово, когда у тебя ничего не болит… — бормочет она, открывая глаза и улыбаясь: — просто великолепно.

Пилюли Золотистой Ци действовали, да еще как! Достаточно одной такой пилюли, представляющей из себя темно-коричневый шарик с горьковато-специфическим привкусом, завернутый в пергаментную бумагу — как все симптомы недомогания сразу же были сняты. Ушел тремор в руках, слабость и постоянное, неприятное, сосущее чувство под ложечкой. Как только они чуть отъехали от поместья семьи Вон Ми — она тут же развернула пилюлю и торопливо прожевала ее, запив горький вкус водой из фляжки. Не прошло и минуты, как с приятным толчком в виски и глаза, с пощипыванием языка и легким онемением кончиков пальцев на руках и ногах — вернулась ее Ци! Она снова могла чувствовать пространство вокруг, снова могла с легкостью манипулировать предметами, но самое главное — у нее прошли болезненные ощущения. Прошло это противное ощущение тянущей пустоты в солнечном сплетении, сопровождаемое чувством, как будто тебя изнутри раздирают тысячи маленьких и острых коготков. И конечно же — прошла эта проклятая слабость, от которой шатало из стороны в сторону и даже для простейших действий приходилось прилагать двойные, а то и тройные усилия. Это утомляло и раздражало одновременно.

— Седьмая чувствует себя лучше? — спрашивает ее Гуань Се, который с сочувствием заглядывает в телегу: — пилюли помогли?

— Еще как. — говорит Сяо Тай и потягивается, наслаждаясь свободой движений и приятными ощущениями во всем теле: — словно бы не ела три дня, а потом куриного бульончика навернула. Солененького да со специями…

— Седьмая ведь понимает, что это значит? — Гуань Се легко запрыгивает в телегу несмотря на то, что край телеги высок, едва ли ему не по плечо. Нельзя его недооценивать, думает Сяо Тай, это только на вид Второй Брат словно гибкий тростник, сгибаемый ветром, но ведь даже сам Чжан Хэй признает его первенство и главенство. А уж Чжан Хэй не из таких людей, которым что-то приказывать можно на одном авторитете.

— Седьмая ни черта не понимает, — признается Сяо Тай: — у Седьмой и так забот полно. Продовольствия достали, о поставках договорились, оружие продали, посланника Фениксов в землю вколотили, да еще все это относительно мирным путем — ни одной деревни по дороге не сожгли! Я считаю это победой. Хотя… чего это я, мы ж еще до Лагеря не доехали! — спохватывается она и начинает озираться: — далеко успели отъехать? А где Чжан Хэй? Он опять чего-то натворить успел?

— Третий Брат заснул. — успокаивает ее Гуань Се: — выпил кувшинчик лучшего вина из погребов вашего отца и заснул. Просил разбудить как в бордель приедем.

— Мы в самом деле собираемся в бордель? Разве мы не должны сразу в Летний Лагерь отправляться? Мало ли что там по пути с телегами случится… — говорит Сяо Тай и чешет переносицу. Нет, она не была ханжой, но все же! У них тут серьезное мероприятие, а как говаривал один старый летчик «полет закончен только тогда, когда ты рассказываешь о нем в кабаке при аэродроме». Глава Баошу передал им дополнительные телеги, иначе все бы не влезло, но людей выделить не смог. Чем меньше людей знают о том, что дочери семьи Вон Ми не были похищены, а по своей воле к разбойникам подались — тем лучше.