Сибилла

Однако тайна анонимности издания сохранялась недолго. Уже в день выхода романа появилась рецензия, в которой говорилось, что автор часто обращается «к темам, о которых обычный светский человек ничего не знает и еще меньше желает знать», а 15 июня газета «Джон Буль» («John Bull») поместила сообщение о том, что автором «Вивиана Грея» является «молодой мистер Дизраэли», а вовсе «не его отец, как полагали некоторые» (Phipps 1850: 147; цит. по: Jerman 1960: 65).

Скандальная известность, которую еще до публикации приобрел роман Дизраэли благодаря методам рекламы, используемым Колбурном, обернулась не только против издателя, нажившего себе многочисленных врагов, но и против личности автора. Дизраэли корили за молодость, за модные дендистские костюмы, в которых он щеголял, за полное незнание светской жизни. Ему советовали «удовлетвориться погружением в вечное забвение», чтобы «избежать вечных насмешек». В нем видели «темную личность, которая никого не интересует» (Jerman 1960: 66; цит. по: Трухановский 1993: 45).

Рецензенты выявили подробности анонимного издания «Вивиана Грея» с участием Сары Остин, провели параллели между сюжетными коллизиями романа и особенностями появления всё еще выходившей в то время газеты «Репрезентатив» и принялись строить догадки о сходстве между вымышленными персонажами и реальными их прототипами: Вивианом Греем и Дизраэли, Горацием Греем и Исааком д’Израэли, Карабасом и Мерреем, Кливлендом и Локхартом. Не только подобные домыслы, но и сама их основа, что коренилась в содержании романа, окончательно испортили и без того уже отягченные историей с газетой «Репрезентатив» отношения между семьей Исаака д’Израэли и «литературным и политическим кружком, группировавшимся вокруг Меррея» (см.: Blake 1966b: 42–48).

В 1827 году во вступлении ко второй части «Вивиана Грея» Дизраэли разъяснил свою концепцию главного героя романа:

Я задумал персонажа, юношу; он обладает большими способностями, а душа его, как у большинства наших молодых людей, развращена тем искусственным веком, в который он живет <…>. Изображая чувства его раннего отрочества, я как романист предвидел результаты, к которым они приведут, — а потому имел в запасе наказание, которое понес в итоге этот вымышленный персонаж. Мне ставят в вину аффектацию, дерзость, заносчивость, безнравственное остроумие моего героя. И тем не менее, неужели Вивиан Грей непременно должен говорить <…>, как сэр Чарльз Грандисон?

(цит. по: Jerman 1960: 67–68)

Как отмечает Роберт Блейк, публикация «Вивиана Грея» не принесла автору успеха в лондонских светских гостиных, и его восхождение по общественной лестнице «в течение ближайших шести лет даже не начиналось». Но и впоследствии, несмотря на все усилия, Дизраэли не удалось нейтрализовать ущерб, который его репутации нанесла скандальная известность этого первого произведения.

«Вивиан Грей» преследовал Дизраэли до самого конца. Тщетно стремился он оправдаться за свой роман, именуя его «юношеской опрометчивостью», «своего рода литературной lusus» (лат. — «забавой». — И.Ч.), «ошибкой молодости». Тщетно стремился он полностью изъять его из продажи, а когда не преуспел в этом — изменить текст согласно правилам респектабельности. Ничто не помогало. <…>. Книга переиздавалась снова и снова. Казалось, что она обладает такой же неодолимой жизнестойкостью, как и ее герой. Полвека спустя премьер-министр и лидер партии тори столкнется с тем, что цитаты из его первого романа будут публично приводиться с парламентской трибуны в доказательство того, что он никогда не был истинным консерватором, а также с церковной кафедры — чтобы опорочить его нравственный облик.

(Blake 1966b: 49)