Сибирь

Изящная металлическая арматура поддерживает и обрамляет большие проемы. Нас ждет небольшой казацкий отряд, одетый в шкуры из белого меха: папахи, бурки и черкески, тоже белые с двумя нагрудными патронташами, снаряженными ружейными патронами. Аккордеонист. Молодые округлые девушки с хлебом-солью… За ними, навсегда обездвиженный на приподнятом цоколе, сверкающий свежей краской паровоз «Серго Орджоникидзе», наш постоянный попутчик от самого Екатеринбурга…

Пауза. Вступает аккордеон, затем подхватывает маленькая дудочка, на которой играет самый рослый казак. Начинается танец. Женские костюмы очень к лицу, особенно прически, украшенные жемчужными клипсами. Однако ткань платьев слишком блестит, — видимо, посредственного качества. Эти фольклорные представления, сегодня только туристическая экзотика, уже не такие достоверные, как в советские времена, когда стремились придать новой власти национальную и историческую глубину.

Здесь, на сибирской земле, казаки повсюду. Это слово символизирует само покорение и российское присутствие на этих землях… Но слова — весомый символ… Или это отпечаток со времен холодной войны и созданный ими чрезвычайно отрицательный образ СССР? Но это слово не вызывает во мне положительных эмоций. Может, это также из-за национальной памяти о кампании 1812 года и их лошадях, пьющих из фонтана на Елисейских полях? Один любопытный документ, обнаруженный в интернете, описывает, как в 1814 году казаки под командованием графа Чернышева, в 1812 году полномочного представителя Александра I при Наполеоне, столкнулись под Орлеаном с французскими кирасирами. В 1880 году Антуан-Жуль Дюмесниль, «сенатор и вице-президент Генеральной ассамблеи департамента Луаре», публикует статью в Pithiviers («Слоеный пирожок») под названием «Казаки в Гатинé в 1814 году». Он написал длинную поэму, продиктовав ее мадам Минен в возрасте 82 лет. «Вот она, песня войны», — пишет он, воодушевленный скорее богом Марсом, чем Аполлоном и музами. Я процитирую только одно четверостишие, посвященное сражению при Эйлау: «И эти „славные“ казаки, / Боясь оказаться в плену, / Кричали друг другу: „Давайте отступим, / Сейчас кирасиры придут“».

Казак, казак, казах: слова похожие, этимология пересекается, еще одно маленькое зернышко для пищи фантазии…

…А вообще, я плохо знаю историю. Я говорю себе это, стоя на платформе вокзала Красного Яра, откладывая на возвращение, уже в который раз, внести ясность в этот вопрос. Кто такие казаки? Их история будет долгой и захватывающей. Наемники из-под Киева, их разделяют на несколько групп: украинские казаки, которые, в свою очередь, делятся на зарегистрированных (записанных) и запорожских (за днепровскими порогами), и донские казаки… Это благодаря им веками после их подчинения центральной власти осуществлялась безопасность южных и восточных границ: от Кавказа и до Урала, русское присутствие и русский порядок. Во время второй чеченской войны в интервью международной прессе в 1997 году Юрий Чуреков в черной традиционной казацкой форме атамана об этом сказал: «Мы давно умеем наводить порядок на Северном Кавказе». И в заключение: «Нужно посылать в Чечню не российские формирования, а только казаков, настоящих профессионалов». Комментарии излишни…

Усмиренная дорога, которой мы направляемся во Владивосток, не всегда была такой. И намеки на это туристического ритуала совершенно непонятны неискушенному в глубинах истории… Это, однако, повод вернуться к Ермаку, которого я уже несколько раз кратко упоминала. В XVI веке, пишет Ярослав Лебединский в уже упомянутой статье, «казаки под предводительством славного Ермака в отместку предпринимают в 1582 году поход, оплаченный уральскими купцами-московитами, по покорению Сибири». Они захватывают Сибирь и вручают ее царю Ивану Грозному. «Они являются передовым ударным отрядом российской колонизации региона».

Казаки вовсе не мирные люди, и они не отнюдь не прекращают бунтовать до тех пор, пока Петр Великий не подчиняет их своей власти. Последние большие казацкие бунты, такие как восстание Пугачева на Урале в 1772–1774 годы, были безжалостно подавлены. «Казаки превращаются в военное сословие, члены которого за различные привилегии и ограниченную внутреннюю автономию должны были нести долгую военную службу, в основном в легкой кавалерии. Их нещадно использовали в войнах, и известно, какие жгучие и мучительные воспоминания оставили они у французских захватчиков в 1812 году!» (Ярослав Лебединский).