Сибирь и сибиряки. Тайны русских конкистадоров

Что интересно, в тех местах очень долго держалась (вроде бы и сейчас еще ходит) легенда: якобы Иваницкий, после революции благоразумно уехавший в эмиграцию, затопил в озере Баланкуль приличных размеров золотой клад: то ли пуд, то ли даже несколько. Лет пятьдесят назад дно озера пытались даже обследовать аквалангисты, но вскоре работы пришлось прекратить: дно в озере двойное, два каменных слоя отстоят друг от друга на приличное расстояние, в «верхнем» дне немало обширных «прорубей», и угодивший в такую аквалангист может назад уже не выбраться. Легенда это или быль, так и осталось неизвестным – в Сибири ходит немало баек о несуществующих золотых кладах (вплоть до «золота Колчака»), но очень немногие из них имеют реальную подоплеку. Как бы там ни было, вот вам реальный любопытный факт: в самом конце 60-х годов прошлого столетия в Красноярский край приехала заокеанская туристка, американская гражданка и родная внучка Иваницкого. Вместо того чтобы осматривать городские достопримечательности, она попросила организовать ей поездку в ту самую глухомань, к развалинам тюрьмы и озеру Баланкуль, где провела пару дней. Безусловно, среди сопровождающих были люди, для которых повышенное любопытство – профессия. В общем, она не стала, как это порой показывают в кино и изображают в приключенческих романах, сверяться со старой потрепанной картой и где бы то ни было копать – но ведь зачем-то направилась прямым ходом в эту глухомань и пробыла там пару дней. Вряд ли ею двигали романтические чувства, желание полюбоваться на места, связанные с именем ее знаменитого деда, тут должно быть что-то другое…

О развлечениях загулявших «золотых королей» можно написать толстенную увлекательную книгу. Вячеслав Шишков воспроизвел в своем романе совершенно реальный случай: один из миллионщиков по пьяной лавочке распорядился заколотить в пустую бочку вдребезги пьяного пристава и пустить бочку с обрыва. И заколотили. И спустили. Как вы уже, должно быть, догадались, золотопромышленнику это сошло с рук, хотя, несомненно, потребовало потом некоторых денежных расходов, при его состоянии – мелких.

Впрочем, не стоит думать, что эти люди свободное время посвящали исключительно кутежам, доступным красоткам и заколачиванию пьяных приставов в бочки. К тому же слухи об этих развлечениях раздуты молвой. О канском золотопромышленнике Машарове сочинили даже легенду, что он построил себе стеклянный дворец. Те, кто жил подальше, верили, а вот местные прекрасно знали, что никакого дворца никогда не было…

Люди были сложные и неоднозначные, оставшиеся в истории и благодаря делам, не имеющим ничего общего с кутежами и самодурством. В 1843 году енисейские золотопромышленники, собрав немалые деньги, учредили фонд помощи сибирским городам. Помянутый Машаров в 1848 году внес крупную сумму на строительство первого в истории Красноярска сиротского приюта. Золотопромышленник Захарий Цибульский (судя по фамилии, потомок ссыльных поляков) внес 200 тысяч рублей на строительство в Томске первого в Сибири университета. Правда, постройка затянулась, и университет уже в Гражданскую с гордым видом торжественно открывал адмирал Колчак, не имевший к его созданию ни малейшего отношения, – просто хотелось кокаинисту лишний раз пропиариться…

Красноярский золотопромышленник Геннадий Васильевич Юдин дурацкими кутежами и прочими развлечениями не занимался вообще. Он двадцать лет потратил на то, чтобы собрать библиотеку, уберечь старые редкие книги, порой рукописные, документы, рукописи. Результат получился впечатляющим, и собрание Юдина попросту не имело себе равных за Уралом – да, пожалуй, во всей России: 100 тысяч книг и полмиллиона рукописных листов.

Исторические переплетения – штука любопытная. В марте 1897 года в дом Юдина пришел вежливый молодой человек с уже наметившейся лысиной, назвался Владимиром Ильичом Ульяновым и объяснил: он – политический ссыльный, через Красноярск едет в Минусинский округ, куда его определили. О библиотеке Юдина слышал немало лестного и очень хотел бы немного в ней позаниматься…

Отношение сибиряков к ссыльным известно: «несчастным» сочувствовали, даже тем, кого сюда загнали по уголовному делу, а уж политическим, а уж в самом конце XIX века…

Ульянов (еще не Ленин) писал потом младшей сестре: «Вчера попал-таки в здешнюю знаменитую библиотеку Юдина, который радушно меня встретил и показывал свои книгохранилища. Он разрешил мне заниматься в ней, и я думаю, что это мне удастся».

В библиотеке Юдина Ульянов занимался почти два месяца – ожидая, когда Енисей с притоками вскроется ото льда, начнется навигация и можно будет отправиться пароходом к месту ссылки.