Сибирская амазонка

При впадении в Кызыр речка Веселая наметала кучу деревьев, смытых весенним паводком с берегов. Деревья настолько переплелись между собой, сцепились ветвями и корнями, что вряд ли нашлась такая сила, которая смогла бы очистить реку от этого завала. Наносник уже наполовину затянуло песком, и он скорее напоминал небольшой полуостров, выступивший острым клювом далеко на середину реки. Но не тем он был знаменит. По словам Сашки - здесь было любимое место кормежки хариусов. Они толклись под затопленными корягами, как казаки на майдане в воскресный день.

И правда, гибкие серебристые тела то и дело взлетали над поверхностью воды и тут же исчезали. Ну как тут можно устоять от соблазна и не порыбачить. Близнецы тут же принялись ловить паутов для наживки, но Иван решил попытать счастья с "обманкой". Как-то несолидно было ему, старшему агенту уголовного сыска, скакать вместе с резвой ребятней по камням в погоне за мухами.

"Обманками" его тоже снабдил атаман. Изготовлены они были просто. Маленький стальной крючок до самого изгиба к жалу был обмотан красной ниткой с вплетенными медвежьими шерстинками, а в конце изгиба - два пестрых перышка кедровки. На воде ее удерживала леска из конского волоса, и подхваченная волной "мушка" играла как живая.

Иван и Сашка забрались на наносник и принялись таскать хариусов одного за другим, сопровождая каждого криками восторга, возможно, чтобы подразнить Шурку, который наперекор брату начал удить с берега. Но рыба здесь брала вяло, не "липла" к крючку, и физиономия мальчишки становилась все мрачнее и мрачнее. Однако он продолжал держать фасон и не обращал внимания на бурную радость, которая извергалась вулканом в нескольких шагах от него.

И вскоре его страдания были отомщены. Сашка оборвал крючок и принялся канючить у брата:

- Слышь, Шурка, не жлобись, дай забросить разок.

- Самому надо, - упорно отказывал ему брат, хотя не поймал за это время ни одной рыбины. Близнецы взялись препираться и толкать друг друга в грудь кулаками, пока Иван не сжалился и не отдал Сашке запасную "обманку". Сам он уже натаскал чуть ли не ведро хариусов и только тогда заметил, что Алексей не рыбачит.

- Ты чего бездельничаешь? - крикнул он весело, снимая с крючка очередную рыбину. - Учти, дармоеды здесь долго не живут!

- Ничего, посмотрим, кто из нас дармоед, - не менее весело ответил Алексей. Он наметил для себя другую цель и, сидя на камнях, примеривался, каким образом к ней подступиться.

Внезапно он услышал шум крыльев. Это скопа силилась оторваться от воды, удерживая в когтях крупного хариуса.

Несколько отчаянных взмахов, и птица взлетела вверх. Полет ее был неровен - рыба извивалась и сбивала скопу с курса.

Алексей пошел следом за ней, намереваясь увидеть ее гнездо, но тут на стрежне реки плеснула крупная рыба. Раз, потом второй! И таймень, видимо, поймав добычу, завозился, тревожа плавниками воду. Алексей быстро огляделся по сторонам. Река здесь изгибалась, и скалистый выступ скрывал его от Ивана и близнецов. Даже если ничего не получится, никто об этом не узнает. Он достал клубок тонкой шелковой бечевы, привязал к одному ее концу проволочный поводок с обшитой шкуркой бурундука пробкой от шампанского. Трехпалый кованый якорек блеснул на солнце и ушел в воду, увлекая за собой шнур. Шустрый полосатый зверек, казалось, поплыл через стремнину к противоположному берегу...

И сразу же рывок! Сердце Алексея подпрыгнуло и забилось с той же силой, что и хариус в когтях у скопы. Неужто взял? Он потянул бечеву на себя, упираясь каблуками сапог в гальку берега, и почувствовал, как ее повело к стрежню.

Снова рывок, уже более сильный и решительный, и он увидел, как огромная рыба выскочила из воды, мотнула головой и ушла на дно. Это было самое страшное. Дно реки забито камнями, острыми, как бритва, обломками скал. К тому же Алексею не хватало сил удержать шнур, он впивался в ладони, и тогда Алексей закричал, призывая на помощь Ивана и ребят.

Он не видел, бегут ли они на его крик, потому что в этот момент таймень вывернулся из воды и боком пошел по отмели, шнур аж засвистел, разрезая воду. Алексей несся сломя голову вслед за рыбой, моля бога, чтобы не подвернулась нога. И тут рыбина принялась выпрыгивать из воды и яростно трясти лобастой головой с маленькими глазками, а сама продолжала уходить все ниже и ниже по реке, туда, где вода ревела в узкой скальной трубе.