Сибирская амазонка

Шаньшин поднял на него угрюмый взгляд и тотчас увел его в сторону. Иван огорченно посмотрел на Алексея и развел руками. Дескать, видишь, с кем имеем дело?

Вавилов привалился спиной к стене. Ладони его лежали на столе, а пальцы выбивали медленную дробь на столешнице.

Весь его вид показывал, что он в величайшем раздумье и, кажется, не знает, что предпринять дальше. Но Алексей понимал, что и это раздумье, и несколько скучающий вид всего лишь игра. На самом деле Иван уже крепко вцепился в атамана и не отстанет, пока не выпытает у него все, что ему требуется.

- Выходит, из баб среди них только Евпраксия мелькает? - Иван зевнул и посмотрел в окно. - А другие бабы, детишки? Их, что ли, совсем никто не видел? А старики?

Что ж, они все в крепости обитают?

- За Шихан нам ходу нет, - повторил еще одну свою коронную фразу атаман, но совсем уж устало и как-то обреченно.

- Ладно, - прихлопнул ладонью по столу Иван. - Это не суть важно. Только чем они живут? Где хлеб берут? Соль?

- Оне, кажись, скот разводят, а после его на хлеб меняют... - пожал плечами атаман. - Мы в эти дела не встреваем.

- Чудесно, - расплылся в улыбке Иван, - час с тобой, Никита Матвеевич, маемся, а сыску с тараканью сиську! Ох, и мастер ты арапа заправлять! - Он вздохнул. - Что ж, начнем опять от печки танцевать. - Его взгляд вмиг налился строгостью. - Давай, мил-друг, быстро и четко отвечай на мой вопрос. Почему все староверы живут тихо и даже идут в огонь, если их начинают прижимать, а ратники, наоборот, ведут себя нагло, похоже, никого не боятся и сражаются, как настоящие солдаты? Скажи, что или кого они защищают?

- Ты, Иван Александрович, ошибаешься, сами оне на рожон не лезут, разве когда припечет! Мы их иной раз по два-три года не видим, не слышим. Думаем, видно, дальше в горы скочевали. Но когда бабки погорели, в станице Евпраксия появилась. Верхом по улице проскакала, и все. Будто показала, что здесь они, неподалеку. А еще по тайге слух прошел, что они из староверской деревни, что недавно тоже погорела, мальчонку забрали, год у себя держали, а после вернули и велели беречь как зеницу ока, пока ему десять годков не исполнится.

- Того самого, что сиганул в реку с моста?

Атаман молча кивнул.

- Это его вы в бане прятали?

- Его! - ответил атаман и перекрестился на образа. - Мои казачки из дозора возвращались и на отмели его заметили. Думали, помер, а когда поднимать стали, мальчонка застонал. Они ж когда кольцо увидели, дюже перепугались и живехонько ко мне...

- Что за кольцо? - в один голос спросили Алексей и Иван.

- Здесь, на пальце, - вытянул вперед указательный палец левой руки Никита. - Это знак особый у ратников. На нем буквами старинными выбито "Спаси и сохрани". Поэтому тот, кто кольцо увидит, должен непременно этому человеку помочь, иначе, сам понимашь... - Он махнул рукой. - Словом, привезли они мальчонку, а на нем места живого нет.

Руки, ноги переломаны... - Шаньшин глубоко, со всхлипом вздохнул. - Ну, мы его перевязали, как могли, в лубки уложили... После Гаврюха Варламию, есть тут у нас один пустынножитель, - кивнул он в сторону окна, - сообщил. А уж как он передал ратникам, что мальчонка жив, о том нам не доложили. Забрали они его в ту ночь, когда господина Голдовского порешили.

- Нам хорошо известно про то, как мальчонку привезли, и как его в баньке устраивали, и даже, как и кто его забирал, Никита Матвеевич, усмехнулся Иван. - Неужто думал нас вокруг пальца обвести? Учти, у меня нос за версту и за сутки наперед чует, если какое непотребство затевается.

- Это святое дело, Иван Лександрыч, дите спасти, - возразил угрюмо атаман. - С кольцом или без кольца, но мои казачки непременно его с отмели подняли бы и в станицу привезли.

- А что это за мальчонка такой особый, если ратники к себе его забрали и кольцо такое надели? Чем он им так показался, если велели парнишку как зеницу ока беречь?

- По правде, они и раньше детей забирали, но на моей памяти всех через некоторое время отпускали в семью. А этого хотя и отпустили, но до тех пор, пока не подрастет. Но я, вот те крест, не знаю, зачем он им понадобился.

- Чует мое сердце, что он не зря с моста сиганул и папаша его весьма отчаянно бился! Помнишь, Алексей? - посмотрел Иван на своего товарища. Кажется, и впрямь занятный мальчонка. Я видел, с какой осторожностью ратники несли его из бани.

Атаман молча покосился на Вавилова, но ничего не сказал.

А Иван вновь вернулся к тому, что их интересовало гораздо больше.

- Скажи, Никита Матвеевич, какие у тебя соображения, почему ратники расправились с Голдовским? Чем он им помешал? По нашим сведениям, они пасли его еще с Североеланска...

- Наверняка из-за книг, что у бабок исчезли, - с неохотой произнес атаман. - Я даже не сомневаюсь, что это он промышлял тогда по деревням, хотя, вот как на духу, - он опять перекрестился на образа, - я его первый раз в жизни в станице увидел. Жаль, что уряднику не удалось его показать, а теперь, что говорить, его мамка родная не узнает...