Сибирская амазонка

- Про похождения Голдовского мы и сами, без урядника, догадались, вздохнул Иван, - но вряд ли они хотели отомстить за бабок, которым и так до смертинки две пылинки осталось. Нет, здесь что-то другое. Почему ж они так настойчиво охотились за Голдовским? Почему так взъярились и столь жестоко с ним расправились? - Иван в упор посмотрел на атамана. - А эта Евпраксия... Неужто она у них предводительница?

Никита пожал плечами и уставился в пол.

- Не тяните душу, Иван Лександрыч, ничего я боле не знаю. Она в станице частенько появляется и у Варламия бывает. По пьяни как-то один казачишка бедовый, Петро Косолапов, вздумал к ней приставать, а она так ему по уху врезала, что месяц ничего им не слышал. Да еще говорят, акосная <Акосная/> неуязвимая (старин,).> она, ни пуля, ни стрела ее не берут. Руку поднимет и любой удар от себя отведет. Да вы Гаврюху спросите, он сам видел, как стрела от ее груди в сторону ушла...

- Ну, это дело объяснимое, - улыбнулся Иван, - стрела просто отскочила от нее, потому что под балахоном у нее, если даже не байдан <Байдан/> длинная кольчуга.>, то бахтерец самый настоящий, кованый.

Его не то что стрела, пуля не пробьет. И весит он, будь здоров, с добрый пуд, если не больше. Я сам видел, как она в нем бегала, почти взапуски. На что я мужик не слабый, но сдох бы в нем на первом десятке шагов, а она хоть бы хны!

- Это не девка, а дьявол в юбке! - Атаман махнул рукой. - Лет пять назад военную команду послали ее и Ефремия схватить, говорят, билась до последнего, пока на нее сеть не накинули. Увезли их в тот раз в острог, только два года назад она опять появилась. И еще лютее стала. К Шихану ближе чем на пять верст никого не подпускают.

- Так ее все же забирали в острог? Но как ей удалось выбраться? Сбежала, что ли? - поразился Иван.

- Это нам не рассказывали, - ответил Никита, - появилась и появилась. Нам, по правде, одно от них беспокойство. - Он с надеждой посмотрел на Ивана. - Может, поймут, что вы их зацепили, и уйдут дальше, на Гутару, за перевалы?

Там людей мало, и нам все спокойнее будет...

- Может, и уйдут, - произнес задумчиво Иван и неожиданно хлопнул Никиту Матвеевича по плечу:

- Ладно, хватит с тебя! Иди ужо домой! А мы с Гаврюхой поговорим пока!

- А что Гаврюха? - забеспокоился атаман. - Он и вовсе ничего не знает!

- Про вовсе ты, конечно, братец, загнул, - добродушно усмехнулся Иван, - но не беспокойся! Вернем его тебе живым и здоровым!

Он полез за пазуху и неожиданно вытащил обломки стрел, которые Алексей вытаращил глаза от изумления - на его глазах собственноручно выбросил в тайге. Когда он их успел подобрать? Ведь все время был на виду.

- Совсем забыл тебя спросить, Никита Матвеич, а этими стрелами тоже Гаврюха баловался? - Иван выложил их на столешницу и разделил на три части.

Шаньшин с ужасом уставился на стол, а затем на Ивана.

- Иван Лександрыч, т-ты з-знашь, что это такое? - Он ткнул пальцем в обломки, но в руки не взял. - Оне вас предупреждают, если не уедете, то станицу спалят. Вишь красное оперение? Непременно петуха пустят...

- Что за чушь? - рассердился Иван. - У тебя пропасть мужиков в деревне, неужто не сумеете от ратников отбиться?

Дозоры в ночь и в день поставьте, никого постороннего в станицу не пропускайте.

- Что ж, думаешь, они в станице подожгут? - Никита скривил рот в усмешке. - Они огонь по тайге пустят или кедровники запалят. А мы орехи по осени на хлеб меняем...

- Вот слушаю я тебя, Никита, и ума не приложу, почему эти ратники на вас такой страх нагнали? На вашей стороне сила, шашки-винтовки. А у них луки да стрелы...

- - Оне тебя посохом по спине отходят, мало не покажется, - произнес удрученно атаман, - только верховым в тайге да в горах воевать несподручно. А пешими нам с ними не справиться. Для них тайга что мать родна! Запутают, запетляют, в такие буераки или болота заведут, что твоя нечистая сила!

- Так пиши рапорт на имя войскового атамана. Помощи проси...

- Оно вроде так, только пока помощь придет, от станицы одни головешки останутся. - И Шаньшин несколько виновато посмотрел на Ивана и Алексея. - Я таиться не люблю и юлить не привык, но лучше будет, если вы завтра на озера уедете. А я тут все улажу, чтобы ни вам, ни нам не пострадать. А?

В голосе атамана явно прозвучали заискивающие нотки, отчего Алексею стало неловко, и он посмотрел на Ивана. Но тот словно не заметил этого, лишь смерил Шаньшина задумчивым взглядом, потом перевел его на окно. Солнце разлеглось на крепком плече тензелюкского гольца. До темноты оставалось чуть больше трех часов. А у них, помимо допроса Гаврюхи, еще несколько неотложных дел.

Алексей пододвинул протокол к атаману. Тот медленно, шевеля губами, прочитал свои показания и поставил незатейливую подпись на каждой странице.

Вавилов сгреб со стола бумаги, свернул и затолкал их себе в карман, в другой положил обломки стрел. Затем опять хлопнул атамана по плечу и, словно восстанавливая прежние товарищеские доверительные отношения, почти весело сообщил: